Веселая вдовушка появилась в моем рассказе не ради блудливых глаз, но потому, что мы с ней вскоре еще встретимся в обстановке, которая без нее никогда бы не возникла. А пока пусть развлекается, как ей угодно.
Я побрел вверх по долине с таким чувством, будто направляюсь прямиком в рай. Не знаю, доводилось ли вам испытывать что-нибудь подобное. Мне кажется: только люди, которые живут в медвежьих уголках, где каждое дерево, скала, ручей разговаривают с человеком, как близкий друг, люди, которые узнают зверя по следу, птицу по пению, а время по солнцу, могут радоваться так, что и словами не передашь, возвращаясь домой, где не были два-три дня. Нет, вы этого не поймете, вы привыкли к своей улице, к школе, к дому, к бумаге и чернилам и думаете, что если напишете: «Природа прекрасна», то уж и поймете ее. Эх, скажу напрямик: ничего такие слова в моих глазах не стоят, пустая это болтовня. Вот если вы, глядя на ободранную кору дерева, скажете, что не кто другой, как только олень, потерся об нее рогами, или если на берегу ручья вы мне объясните, под каким камнем и где по течению должна прятаться форель; если в незнакомых лесах вы точно покажете, на каком месте должны расти белые грибы, а где — обыкновенные сыроежки или маслята, — ну, тут уж я поверю, что природа для вас не пустое слово. Поверю, что в лес вы идете, как к святому причастию.
С такими ощущениями возвращался я тогда домой. Ах, какой был воздух! Какая зелень, солнце, ветерок!
— Где ты так долго пропадал? — спросила меня жена. — Почему не дал о себе весточки?
И все-таки она не упрекала меня. Моя Розка понимала, что на пути у человека немало разных случайностей, которые задерживают его и отнимают время.
С тех пор как у нее на глазах произошли диковинные события, которые явно предвещали приход нового времени, она особенно ясно поняла, что ей придется терпеливо ждать, когда я вернусь домой из своих скитаний по извилистым тропам.
— Все тебе расскажу, Розка моя, только дай мне поесть чего-нибудь!..
Право, голоден я был как волк, но поесть не удалось. Разумеется, из-за Нади, — понимаете, два дня отца не видела… так в меня и вцепилась… Взобралась ко мне на колени, осмотрела со всех сторон, и только я положил кусок хлеба в рот, как она давай дергать меня за усы, щипать мне щеки и непременно хотела меня поцеловать. Потом сползла на пол и потянула за руку к печке:
— Тата, тата, иди! Тата, иди! Ш-ш-ш…
Под печкой, там, где кладут лучину для растопки, дремали два котенка. Волей-неволей пришлось мне на минутку присесть с Надей возле них.
— Был здесь Шимон? А что делается в бараках? — спросил я у Розки. Только теперь я спохватился, что все дела в лесничестве плывут по течению, сами собой.
— Шимона не видала. А в бараке всего-то несколько человек… Ну а что там, внизу? Я даже по телефону не могла дозвониться…
— Интересно, как ты могла бы дозвониться? — ответил я жене. — В деревне все вверх тормашками полетело. Поговаривают, будто немцы на нас идут… так мужчины заблаговременно мобилизуются. Добровольно.
— А ты как? — затаила дух Розка.
— И я думал идти… Безак меня отговорил… Будешь, говорит, здесь нужен.
Распространяться на этот счет не хотелось. Мне казалось как-то не совсем честным сидеть дома, когда другие добровольно оставляют свои семьи, но разве мог я противиться решению Безака?
— Партизан, на мой взгляд, прибавляется… — заметила жена. — Некоторые перебрались из-под Вепора на Болото. Вчера вечером сюда приходили. Потом ушли напрямик через лес… будто на работу. С ними и Дюро был.
«Ага, видно, руки чешутся, — подумал я. — Так и тянет их к железной дороге». Всюду только и было разговоров что о партизанах, которые нападают на немецкие военные транспорты, разрушают железнодорожные пути, препятствуют переброске военного снаряжения.
— Значит, и наши? — спросил я скорее самого себя. — Далековато что-то, и дорога скверная…
— Напрямик через лес везде одинаково, — ответила Розка. — Дюро не заблудится.
После беспокойных и напряженных дней тишина и мир в родном доме подействовали на меня как лекарство.
Я пошел на склад узнать, сколько древесины отправлено вниз на лесопилку, заглянул и в питомник на старой лесосеке, где рядки посадок были хорошо выполоты и окопаны, осмотрел починенный мостик через ручей и наконец забежал в барак.