Для меня, — а я обычно слушал иностранное радио целыми днями и из себя выходил, когда случались помехи в приеме, — теперь наступило золотое время. Радиостанция «Свободная Словакия» работала у нас почти под носом, и звук был так силен, что рабочие могли слышать громкоговоритель у себя в бараке. Еще и сегодня мне помнятся песни и стихи, которые тогда передавали. И сегодня еще у меня сжимаются кулаки, как в то время, когда я услышал по радио, что братиславское правительство призвало в Словакию немцев для подавления восстания. Вот ведь какие подлецы: против собственного народа! Эх, тошно об этом и говорить…
Тут посыпалось столько событий, что я, к своему стыду, совсем позабыл о наших партизанах. Должно быть, только на третий день восстания, когда уже завязались жаркие бои под Жилиной, Врутками, за Попрадом и даже у Тельгарта, я вспомнил о наших ребятах на Большом Болоте и под Вепором.
Я предполагал, что они участвовали в боях. И меня неодолимо потянуло хотя бы взглянуть на те места, где они скрывались, снова представить себе их лица и все, что было с ними связано.
«Черт возьми, а не унесли ли они с собой ключ от охотничьей избушки?» — вот что пришло мне в голову на полпути к Большому Болоту. Точно у них других забот мало!
Конечно, избушка была заперта, но я сразу же догадался пошарить над дверью, и — ба! — в щели между бревнами был засунут ключ!
Я вошел внутрь, отворил ставни и осмотрел комнату. Видно, торопились ребята, судя по разбросанной соломе и обрывкам бумаги на полу.
На столе я нашел клочок бумажки, приколотый гвоздиком, прочитал наспех нацарапанные строки:
«Ура! Идем в бой. А то пожалуй, и ходить разучимся. Смерть фашистам! Да здравствует свобода!
Мой милый Иван! Я снова вижу его таким, каким в тот вечер, когда он спрыгнул к нам на Подвепорский луг, снова чувствую крепкое пожатие его руки, привыкшей к автомату. Снова вижу его с четырьмя братьями; несмотря на препятствия и трудности, они неуклонно шли к поставленной цели; чувствуя его уверенность, как в тот вечер, когда Дежо Сламка принес первую весть о волнениях и когда Иван с таким достоинством вышел из корчмы, сказав нам: «До свидания!»
«Но до свидания ли?» — лег мне на сердце тяжкий вопрос. Они пришли издалека, преодолели столько опасностей, а теперь, когда у них дома уже опять вольно дышится, они с боями идут все вперед и вперед.
Тогда я понял: это не месть за то, что они испытали. Это что-то большее…
Я медленно шел по опушке, но своим привычкам, которые всегда живы у лесника, воли не давал ни на минуту. Кабаны фыркают на болоте? Стадо серн у источника? Ах, нисколько это меня не занимало! Я мог думать о чем угодно, только не об этом. Но я вообще ни о чем не думал.
Неподалеку от Подвепорского луга я наткнулся на человека. Я заметил его со спины, сам он был скрыт еловой порослью, сидел на корточках, и по его движениям можно было понять, что он что-то ощипывает.
«Браконьер!» — решил я сперва и спрятался за бук, чтобы получше рассмотреть, чем он занят. Ну понятно, спустил предохранитель и взял ружье наизготовку.
А как подумал я, что нынешнее время особенно жестоко для лесного зверья, которое при всякой войне страдает и гибнет, так готов был беспощадно наказать всякого, кто посмел бы уложить у меня дикого козла из браконьерского самопала. Хватит и тех, кого съедят партизаны.
Незнакомец так углубился в свою работу, что я мог подойти к нему поближе. И тут, не веря сам себе, узнал браконьера. Это был Стрмень.
«Ах ты изверг!» — подумал я; мне припомнился тот день, когда добровольцы ждали автомашину, а он пришел просто поглазеть. «Что у твоего Мишко задница чешется, это я понимаю, ну а коли у тебя зудит, так покажу же я тебе!»
Навел я на него винтовку и крикнул:
— Стрмень!
Он стремительно обернулся и упал. Потом вскочил, растопырил руки и разинул рот, но не проронил ни слова.
Несколько прыжков — и я около него. Представьте себе, как я удивился: вместо оленя, вместо кабана я увидел на земле большущий тюк, завернутый в брезент, а рядом — примятый парашют. Такие подарки, если не ошибаюсь, сбрасывали вместе с парашютистами. Я вспомнил советские самолеты, летавшие незадолго до того, слухи о сброшенном ими оружии… и мне сразу стало понятно, почему именно здесь, у Подвепорского луга, нашелся этот клад.
Рядом с загадочной находкой лежал обыкновенный мешок из дерюги.