— Думаете, немцы…
Драбант не договорил, так испугался этой мысли.
Пожалел я о своих маловерных словах и постарался исправить то, что так непродуманно брякнул, совсем позабыв свой долг поддерживать дух сопротивления, пока можно.
— У немцев превосходство в силе, да и оружия современного вдоволь, — ответил я, — но мы должны верить, что сюда немцы не дойдут.
Конечно, трудно убеждать человека, в душе которого вы сами только что посеяли сомнение. Я был виноват, право, очень виноват, — как же теперь исправить ошибку?
Люди не были легковерными, — научились думать и соображать. Они слушали радио, читали в газетах сообщения с фронтов, ловили слухи, которые рождались и умирали, как поденки, но все это было так неопределенно, что скорее вызывало уныние, чем бодрость.
Не думайте, однако, что уныние было всеобщим явлением. Его можно было подметить только у тех, кто никогда не отличался четкостью убеждений и обладал врожденной склонностью видеть все в более черном свете, чем оно было на самом деле. А большинство наших были другими. Их, закаленных трудной жизнью, обстрелянных в политических схватках, о которых они до сих пор вспоминают с гордостью, — их не могли ни пришибить, ни испугать никакие невзгоды, никакие дурные вести. Они, конечно, ясно видели положение. Видели, что надвигается. Но — трусить? Бежать заранее? Ах, да кто это когда слыхал?
В тот день из города явился Безак взглянуть, как идут работы на укреплениях.
— Вот смотрите, — показывал ему надпоручик Звара все, что было сделано. — Надеюсь, скоро будем готовы. Если б не погода…
Безак знал своих людей и тотчас понял, что им требуется. Он сказал:
— Вы читаете газеты и все знаете так же хорошо, как и я. Значит, знаете уже, что примерно неделю назад Красная Армия пробилась наконец через Карпаты и вступила на землю Словакии…
— Читали! — откликнулись люди — им, при этой тяжелой работе в грязи, явно необходимо было услышать доброе слово. — Читали, ждем их!
Оживившуюся надежду поколебал одинокий голос:
— Неделю назад? Гм… Тогда пора бы им быть здесь, — они ведь на машинах…
— Эх, откуда тебе знать, каково нынче на войне, — перебил его сосед;. — Мы с тобой там не были, не знаем…
— Нынешняя война, миленький, — это тебе не прогулка, — поучительно добавил третий. — Хоть и на машинах, да тут тебе и мины, и рвы, препятствия всякие… А то зачем бы нам тогда все это строить, кабы…
— Верно! — подбросил полешко и Дежо Сламка. — Легко сказать: машины, танки… Вон и с самолетом мало ли что может случиться, как, к примеру, в Кртичной…
— И правда, — ввязалась тетка Трчкова, — я сама там была. А хоронили-то как торжественно…
И зашел разговор о печальном событии на временном аэродроме в Кртичной. Советский самолет, резко снижаясь, налетел на какую-то неровность, на кучу земли, — вот вам и катастрофа. Больше половины экипажа сгорело. Кто только мог из наших, пошел в город на похороны, и я уверен, не одна тетка Трчкова будет их помнить.
Лексо Безак использовал такой оборот разговора и вернулся к тому, с чего начал. Вернулся к своей задаче. Чтобы слабым было на кого опереться, он должен был стоять твердо. Чтоб других не одолевали сомнения, он обязан был сохранять веру и решимость. Чтобы развеять нелепые слухи, он должен был все как следует объяснить. И вот послушайте, с каким знанием дела он обрисовал положение!
— Нам, люди добрые, нужно только терпение, потому что, к вашему сведению, сейчас все изменилось. Не надо смотреть только в тот горшок, где варится наша каша… Посмотрим, что делается вокруг!
И он рассказал, что Красная Армия разгромила немецкие дивизии в Румынии, двинется теперь вверх по Тисе, чтобы окружить немцев в Карпатах. А мы, сражаясь в тылу немцев, должны приложить все силы, чтобы замкнуть кольцо.
Безак не скрывал, что это для нас трудная задача; немцы отлично понимают значение Словакии и тот оборот дела, какой принесло восстание, — вот почему они так обрушились на нас, мы же полагались только на помощь с востока.
— Помощь, правда, пришла, — объяснял Безак, — но нам, видевшим наши организационные недостатки и неопытность наших бойцов, помощь эта часто казалась недостаточной. Нам бы хотелось, чтоб на помощь нам кинулся весь мир. Почему? Да потому, что нам пришлось туго. Потому, что мы потеряли Турец, Липтов, Ораву… Потому, что наряду с высоким героизмом и самоотверженностью встречались кое-где и малодушие, и дезорганизация — словом, были у нас немалые трудности и заботы. И эти наши собственные заботы настолько заняли наше внимание, что мы и забыли о том, что происходит на полях войны в мире… Мы упустили из виду огромные пространства, наступления и отступления армий, великие победы и поражения… Ах, нельзя нам недооценивать самих себя! Нам выпала честь воевать вместе с другими за правду и правое дело, против насилия, лжи и несправедливости. Если даже нам придется временно сложить оружие — это ничего! Войну мы, честное слово, выиграем! Так? Вот пусть скажет надпоручик Звара!