«Уже сегодня были бы тут…» Жестокие слова! Такие слова — что обухом по голове…
— Чепуха! Другой им дороги нет, что ли?
— Увидим, — отмахнулся Безак и поспешил домой. Ведь, господи, не мог он дожидаться немцев! Пока он тут терял время на пустые разговоры, они уже наверняка хозяйничали в городе.
У нас они появились на следующий день. Конечно, через мост пройти они не могли, обломки его лежали в воде, запрудив реку. Пришли немцы с другой стороны, откуда их никто не ждал.
Со стороны Гронца явились.
Быть может, это были те же самые, что вчера расстреляли первых из наших товарищей, а может, другие, которые еще только жаждали нашей крови. В обоих случаях черт их на нас наслал!
Я не был очевидцем прихода немцев, только Янко Крайча позвонил мне:
— Они здесь! Жди связного!
Остается нам с вами положиться на собственную фантазию и представить себе, как эти серые шинели рассыпались по деревне, постараться вжиться в чувства людей, наблюдавших из-за занавесок, как эти мерзавцы ворвались в деревню и начали вытворять бог знает что. Можно себе представить — у наших душа в пятки ушла, ведь знали: с немцами шутки плохи, скажи им два слова поперек — и тебя хватают да пуля в лоб… Тут нельзя терять разума, надо владеть собой, стараться с ними по-хорошему — вот только их скрипучая речь… Черт ли в ней разберется! Тычут пальцем себе в пасть — значит, есть хотят, а вынесешь им хлеба с сыром, начнут кудахтать как куры или хрюкать как свиньи. Подавай им яиц да сала, сыр им, видите ли, не по вкусу…
Кто мог, бежал из деревни. Видели бы вы, сколько укрылось народу в сенных сараях, видели бы хутора, набитые битком! А что было делать женам наших солдат, на что надеяться невинным детишкам? На милосердие немцев? На их любовь да справедливость?
Представьте: многие дотащились даже до моего дома, хотя наша укромная долина предназначалась совсем для других целей. Люди добрые, — говорил я им, — ну, чего вам тут надо? Думаете, здесь самое подходящее место? Да завтра-послезавтра начнете беспокоиться, что за вашей скотиной ходить некому, и потянетесь по домам… Я хоть швабам не верю и не люблю их, но ваша жизнь, уверен, им вовсе не нужна…
Стоило напомнить им о брошенном добре — и многие, глядишь, перебрались поближе к деревне, поразбрелись по соседним выселкам, откуда легче было ночью сбегать к дому, где в большинстве случаев оставались старики.
— А нам как быть? — спросил меня с глазу на глаз старый Драбант.
Что и говорить, Драбант имел право тревожиться: Дюро накинул ему петлю на шею. И он был не один, с ним пришла невестка с ребенком, жена их старшего сына, призванного в нашу армию. Подумав, я сказал старику:
— Вы, Драбант, останьтесь здесь. А вот вас…
— Она тоже должна остаться! — заступаясь за свою замужнюю сестру, воскликнула Катка Стрельцова. — Не может она дома, страшно ей… Не дай бог немцы допрашивать начнут!
Только тут вспомнил я, что Катка вместе с Ганкой, милой Дюрко, носили припасы партизанам, и понял: опасность нависла надо всей этой семьей; вдруг в деревне сыщется предатель…
— Тогда вот что — спрячьтесь в хижине Врабца на Малом Помываче, — посоветовал я Катке. — Только хозяину скажи!
— Я-то не останусь, — ответила девушка. — Я в деревню вернусь.
Так по возможности разместил я людей, приберегая нашу долину для тех, чья жизнь висела на волоске. Такой у нас был уговор с Безаком.
Замечаю я, милый мой, вы чем-то недовольны. Я-то стараюсь вспомнить главное из тех дней, когда казалось, все наши усилия напрасны, но вижу: внимание ваше ослабело и мысли рассеялись. Вон вы даже зевать начали…
Или мой рассказ кажется вам скучным? Вы ждали, что близкий конец восстания принесет с собой сенсационные развязки некоторых событий и драматическим образом завершит судьбу людей?
Да господи, вы же не роман пишете!
Откройте-ка глаза и уши, ободритесь еще ненадолго — скоро будет конец.
Пока Драбант с некоторыми нашими товарищами взялись за дело, порученное Безаком, — по обоим склонам над нашей долиной они копали небольшие землянки для партизан, которые могли еще скрываться в лесах, — я ждал связного.
Дождался я его только на третий день; банско-быстрицкая радиостанция давно замолчала, и мы только через Братиславу узнали, что Быстрица пала, что «повстанческие банды» рассеяны и мы возвращаемся к «старому порядку». Связного-то я дождался, только мне и во сне не снилось, кто это будет.
Ночью, как только перестали лаять собаки, слышу: стучат тихонько в окошко.
Подхожу к окну, карманный фонарь зажигаю.