Причиной тому была вовсе не тяга к просвещению или к лучшей жизни: победило обыкновенное человеческое любопытство. Ревниво скрывая собственные пороки, оно протягивало алчущие руки к чужим несчастьям и ошибкам, стремилось заглянуть в карты своих партнеров в этой грустной игре жизни, чтобы позлорадствовать над чужими несчастьями, забывая, что в жизни, как в картах, даже незадавшаяся партия, если ее умело вести, может обернуться выигрышем.
На страницах газеты, словно черви, копошились преступники. Д-р Гавлас ни для кого не делал исключения, он пользовался только черной краской.
«Вестник» надрывался:
«…Жандармы задержали грузовой автомобиль силезского торговца, нагруженный денатуратом! Спирт предназначался для нескольких наших деревень. Шофер арестован, контрабандисты скрылись в лесах…
…Нам хорошо известно, что в деревнях нашего района контрабандисты располагают небольшими тайными складами спиртного в крестьянских избах. Этих несознательных крестьян необходимо выследить и принять по отношению к ним самые строгие меры. Мы обращаемся не только к полицейскому управлению, но ко всем честным людям, чтобы они помогали жандармам выявлять мерзавцев…
…Нужно наложить строжайший запрет на деятельность силезских перекупщиков. Они ездят по округе, скупают масло, яйца, грибы и другие продукты, часто вместо денег расплачиваясь принесенным из Силезии денатуратом. Многих поймали на месте преступления, но им все же удалось избежать уголовного преследования…
…Рабочие из Моравской Остравы, Витковиц и т. д. также привозят эту отраву в наши деревни, и не только для собственной надобности, но и для продажи. Мотыгой или просто пинком ноги разбивайте их запасы, как уже не раз поступала наша полиция…»
Газета была полна подобных статей. Это была беспощадная критика, беспощадная именно потому, что критикующий даже не догадывался о причинах страшной социальной болезни.
Редактор Фойтик, попав в новую струю, целиком отдался быстрому течению. Тут и весла не нужны, был бы только руль, а им стал д-р Гавлас.
Номера «Вестника» разлетались по всему краю; на газету подписывались рабочие и эмигранты во Франции, Бельгии, Германии, Канаде, Соединенных Штатах и Аргентине. Каждый номер вызывал волнения не только в округе, но и за границей: оттуда, из-за океана, откликались эмигранты, приходили их письма, написанные неумелой рукой, они призывали родных и земляков к воздержанию, издалека посылая бессильные проклятия тем, кого обвиняли газеты.
Борьба разгоралась. Слабое эхо этой борьбы, растеряв по пути страстную обличительность, угрозы и проклятия, докатывалось и до правительственных учреждений в Праге и Братиславе, чтобы пасть на колени и простереть руки в смиренной мольбе: «Помогите! Не дайте погибнуть этому люду! Покарайте виновных, пока не поздно! Не позволяйте им отравлять нашу словацкую кровь!»
Но эти призывы терялись в суете столичных улиц, по которым, гудя сиренами, проносились автомобили фабрикантов; окна правительственных учреждений были наглухо закрыты. За этими окнами совещались о том, как, в угоду крупным землевладельцам, повысить цены на зерно и картофель, как поддержать акционеров спирто-водочных заводов, которым угрожало снижение прибылей…
Так вся забота легла на местные власти. Жандармы следили за каждым подозрительным человеком, останавливали машины на дорогах, шарили в узлах силезских перекупщиков, следили за возвращающимися железнодорожниками, а по субботам беспощадно хватали каждого подвыпившего рабочего, который на один день шел домой на побывку.
Но эта борьба была лишена смысла. Огнедышащий дракон пьянства уже распластался по всей долине, он подмял под себя крестьянские хозяйства, и так уже стоявшие на грани разорения, и теперь спокойно пожирал жертвы: предавал их суду, Описывал имущество, бросал в тюрьмы, морально разлагал, доводил до смерти, до самоубийства.
Да, эта борьба была лишена смысла.
Вышли с огненным мечом «Вестника» в бой против дракона, но, вместо того чтобы научить людей, как одним ударом отрубить ему голову, только пощипывали кончик хвоста.
И вообще… к чему все это?
Крестьяне очень редко ходили в районное управление, а когда это было необходимо, шли туда как на казнь.
Районный начальник, точно улитка, сидел в своей канцелярии, выставив наружу одни рожки, с помощью которых он узнавал обо всем, что происходило в районе. Серо-красные рожки с ремнями, винтовками, штыками шарили по городу, деревням и горам, где хуторяне влачили свое жалкое существование, заглядывали в трактиры, опутывали мужиков густой паутиной разных вопросов и в виде жандармских реляций и донесений втягивались назад, в районное управление. Страждущее тело района лежало на столе перед начальником, как перед хирургом. Но от всех болезней у него было только одно лекарство: статья закона.