Вопросы вились роем, неслышно, как комары над водой. Никто не находил удовлетворительного ответа, хотя недоумевали все. Ответ наконец дал сам учитель.
Сегодня это была уже вторая ездка за соломой. А в первый раз вышло не очень хорошо.
Когда из разговоров с мужиками Цисарик выяснил, что солома нужна всем (а ведь как раз о соломе и говорилось после учительской конференции), он зашел к кузнецу Талапке. Талапка был плечист, коренаст, как дуб, растущий на открытом всем ветрам косогоре. Не хуже любого дротара он обошел добрую половину света и, только когда ему стукнуло сорок, наконец осел в деревне. На перекрестке двух дорог, по которым ездили крестьяне из ближних деревень, он выстроил красивый каменный дом с просторной кузницей, и его молот стучал с раннего утра и до поздней ночи. Его прямо завалили работой. А так как мужик он был простой, рассудительный, то к его словам многие прислушивались, и он еще никого не подвел.
Как раз такой человек и нужен был учителю Цисарику.
— Вы, пан мастер, может быть, возьмете это на себя? Видите ли… мимо вас чуть не вся деревня ходит каждый день, запишите, кому сколько нужно соломы. Больше ничего.
— Не знаю, пан учитель, хватит ли у меня времени. Я ведь ни на шаг не могу отойти. Торчу в кузне до ночи.
Цисарик решил, что кузнец не хочет этого делать бесплатно, и поспешил его заверить:
— Ну… разумеется, все это не даром.
Талапка толком не расспросил учителя, откуда, собственно, тот достанет столько соломы и, что самое главное, даже не попытался проникнуть в закулисную сторону дела. Он видел: можно помочь людям, и потому просто ответил:
— Попробую.
Тогда учитель объявил школьникам: «Скажите дома: кому нужна дешевая солома, пусть записывается у кузнеца». Слух облетел всю деревню, проник в каждую избу, словно пыль, разносимая ветром, и вскоре за гумнами, перед домами старосты и кузнеца, перед школой стали собираться кучки людей. Но в загуменьях ничего не было известно, староста с лесоторговцем Магатом был в городе, а кузнец осторожно отвечал:
— Люди добрые, я ведь только записываю, сколько кому нужно… и больше ничего не знаю.
Оставался учитель — к нему все и обратились.
Теперь, когда у учителя выдавалось свободное время, он приходил к Талапке в кузницу, и мужики, которым было любопытно, кто же протягивает им непривычную руку помощи, спрашивали:
— Правда ли все это?..
— А не обманут ли нас?
Они не были избалованы подобным отношением к себе. В них жило воспитанное веками убеждение, что помощь никогда не бывает бескорыстной, а опыт многих поколений подсказывал, что мужику помогают, лишь когда хотят его одурачить, чтобы потом хорошенько ободрать. Они не верили и сомневались тем больше, чем сдержаннее вел себя кузнец. Талапка до сих пор не высказал своего мнения.
Учитель в кузнице подсаживался к людям… Те устраивались на ломаных плугах, на повозках с треснувшими осями, на готовых, но еще не обитых железом телегах.
— А вправду… нас не обманут?
Этот вопрос повторялся чаще всего.
— Ручаюсь вам, что нет!
Слова Цисарика были как раскаленные искры, что отскакивали от наковальни. Яркие и горячие. И подобно тому, как снопы этих сверкающих искр, брызжущих из-под молота, притягивали к себе взгляды мужиков, так и душу их убаюкивали слова учителя. А если все-таки находился сомневающийся, то его убеждали сами мужики, повторяя, как заученный урок:
— Да ты не бойся… слышал ведь, учитель за все ручается.
Но их любопытство и неуверенность были велики, и полного успокоения не наступало. Получали ответ на один вопрос, но тут же рождались два новых:
— А скажите, с чего бы это стали солому продавать по дешевке?
— То всякий с нас драл… а тут вдруг решили помочь… Почему?
Цисарик метался, как в западне: рад бы уклониться от ответа, да невозможно увильнуть — и пришлось наконец открыть карты. А то все сорвется.
— Ну… на свете не только плохие люди. Есть и хорошие. — Он повел речь издалека, не зная еще, с какого конца начать. — Есть и такие, что помогают в нужде другим.
Мужики только хмыкали, не произнося ни слова, а кузнец все бил молотом по раскаленному железу. В густой темноте могучий мех хрипел, как задыхающийся старик.
— В газетах все время пишут, что наш край заражен алкоголем, — продолжал Цисарик, — а теперь вот поняли, что никакие лекции не помогут, пока люди не станут лучше жить. Когда каждый будет сыт, никому и в голову не придет травить себя водкой. Верно?