Кое-кто из рабочих, уже порядочно проработавших на заводе, улыбнулся и фыркнул. Но Кореска очень серьезно, сознавая всю значительность своих слов, сказал:
— Это ты, верно, дружище! Рука об руку… но только с хозяевами. Разве ты не видишь?
Кореска нравился Павлу. Нравился прежде всего потому, что он был совсем непохож на них, пришедших в этот черный мир из глухих деревень и лесов. Он был сыном этой промышленной области, которая на каждого накладывала свою печать; он был настоящим рабочим, хорошо знавшим свой кипящий в работе край, всю эту массу людей, которые жили тут во власти невидимых сил, спаянные собственной силой. В его жилах текла особая кровь, и дело тут было не в национальных различиях, хотя их отцы и деды пришли сюда из польских, немецких, чешских земель, — в его кровь впиталось все то, что было характерным для этого края. В ней жили все выигранные и проигранные сражения, происходившие в угольных шахтах, на заводских и фабричных дворах, на улицах. В ней бурлила наследственная ненависть к тем, кто надел оковы на руки сорокатысячного витковицкого пролетариата.
И Кореска охотно разговаривал с. Павлом. Павол жил с широко раскрытыми глазами, наблюдал и воспринимал все, что с такой стремительностью обрушивалось на него отовсюду. Он испытывал живой интерес ко всему, с чем сталкивался на работе и вне ее. Во время долгих разговоров в бараке он по большей части молчал, но если произносил одно-два слова, они звучали убежденно. Он был трезв и рассудителен и поэтому в своих поступках никогда не знал страха и опасений.
Предвыборная борьба, в течение многих дней волновавшая чувства и мысли избирателей, наконец окончилась в одно из декабрьских воскресений. Вздувшиеся, бурные ее волны отступили, как море во время отлива. Проба сил, на которую многие партии возлагали столько надежд, обернулась неблагоприятно для социалистических партий. И влиятельнейшие представители правящих кругов не замедлили сделать социалистам выговор.
Кореска встретился с Павлом сразу после выборов. Вытащив из кармана газету, он, прежде чем начать читать, спросил:
— Знаешь, чем кончились выборы?
— Слыхал кое-что. Коммунисты получили больше голосов.
— Да, получили.
Немного помолчали. Потом Кореска, не торопясь, словно резал свежий хлеб, начал говорить:
— Я насчет того товарища, который говорил недавно о соцдемах, мол, греческое это слово… помнишь? — он не смог сдержать улыбки.
— Помню, — ответил Павол. — А что?
— Ты ему растолкуй, как все обстоит на самом деле. Он видит их в розовом свете… а это плохо — и ему вредит, и всем нам.
— Растолкуй… — в раздумье повторил Павол. — Я бы, может, объяснил ему, да разве сумею: я ведь сам еще не очень-то разбираюсь…
Кореска прямо на улице развернул газету. Ветер, подымавший черную пыль, рвал газету из рук.
— Знаешь такую газету «Деревня»? Это орган аграриев. Крупных помещиков отстаивают, понимаешь? Так вот эти господа писали: «По сравнению с муниципальными выборами коммунисты получили на сорок восемь тысяч голосов больше. Это серьезное предостережение социалистическим партиям. Если коммунисты в период наибольшего разброда и дезорганизованности, не имея во время предвыборной кампании даже своего ежедневного органа, все-таки собрали столько голосов, то это означает, что в ближайшее время надежды социалистов на то, что заблудшие рабочие вернутся в их лагерь, абсолютно нелепы».
Кореска остановился. Потом спросил:
— Что ты на это скажешь, Павол?
— Как я понимаю, господа упрекают социалистов. Ведь это они соцдемов так?
— Главным образом. Вот видишь, ты отлично разбираешься! Они как бы говорят им: «Социалисты, за работу! Идите в народ, расхваливайте все, что мы делаем, работайте усерднее, чем до сих пор, отстаивайте наши, а значит, и свои интересы. Отрывайте народ от коммунистов… иначе нам всем будет плохо!» Видишь, предостерегают их, выговаривают им: «Что ж это вы, господь с вами, наделали? Мы у них перед выборами всю печать запретили, многих по тюрьмам рассовали — и все, выходит, зря. Они даже выиграли…»
Поток слов врывался в сознание Павла, вздувался, бурлил и затихал, оставляя отчетливое впечатление, что устами Корески говорит непримиримый борец, убежденный в своей правоте и готовый драться за нее всегда и везде. Что это была за правда, Павол до сих пор еще не знал. Он только откуда-то издали слышал ее голос; как мужики — стенка на стенку — грудью идут друг на друга, так этот голос шел прямо в душу, в мозг и требовал такого же прямого и честного ответа.