Роль виночерпия исполняет Гитана (как художественный руководитель ансамбля она никому не может передоверить с утра эту ответственную функцию). Ей подают пустую стеклянную банку из-под каких-то фруктовых консервов, граммов на триста, и Гитана, черпая спасительный напиток прямо из ведра, обносит всю «Свадьбу в таборе», в том числе и меня.
Мне, конечно, пиво совсем не так уж и необходимо, как взрослым. Но это форма моего самоутверждения — хотя бы перед Арнольдом и Бриллингом. Я член коллектива, мне здесь платят зарплату. Я сижу рядом со своими товарищами-артистами (не такими, правда, «небожителями», как братья Довейко, но все-таки артистами). Я встал сегодня в семь часов утра, чтобы успеть к этому нашему ежедневному утреннему застолью. Мы сидим на земле в кружок — так же, как и во время представления на арене, сидим «по-таборному», и это можно даже рассматривать как своеобразную форму репетиции.
Мне жутко хотелось спать сегодня утром. Но я все-таки встал и пришел. (Хорошо, что мама работала в ночную смену — я выскользнул из дома беспрепятственно.) И вот я сижу среди своих. Я равноправный участник представления, я такой же взрослый, как и все. И разве я могу отказаться от протянутой мне Гитаной банки с пивом? Я беру банку и залпом осушаю ее. Это мой «пропуск» во взрослую жизнь. Я артист цирка. И хотя мне только еще двенадцать лет, я уже зарабатываю деньги. И поэтому я имею право пить пиво.
Первое коллективное мероприятие проведено. Неприятные воспоминания о вчерашнем дне сняты и с души и с языка. После завтрака Гитана начинает распределять состав ансамбля на дневные концерты. Злата и Злат, мексиканцы, идут в Дом офицеров на выступление перед допризывниками. Кстати сказать, они от пива отказались, и их долю по решению Гитаны выпил дядя Бухути, и это справедливо — ведь это он ходил за пивом.
Снежана и Гражина отправляются петь в госпиталь. Сегодня им это подходит.
— Раненые раненых всегда хорошо принимают, — под общий смех говорит Гитана.
Дядя Бухути поедет бороться с медведем в ремесленное училище — подростки везде с восторгом встречают мишку.
А сама Гитана и Бара сегодня примут участие в концерте в городском театре после какого-то важного областного совещания. Меня они берут с собой. Я буду стоять на сцене среди цыганок с гитарой в руках, в сапогах, красной рубашке, черном парике и неслышно перебирать струны. Основные гитарные партии будут вести сами Гитана и Бара и еще две цыганки, а я просто буду присутствовать, изображая из себя «члена семьи» — цыгане любят создавать на сцене семейную обстановку. Это дает зрителям дополнительные интимные ощущения.
…Мы первые возвращаемся в цирк после дневного концерта. Городской театр совсем рядом — тут же на улице Ленина. Гитана и Бара идут отдыхать, а я заглядываю на манеж. Ого, братья Довейко еще здесь, они все еще репетируют.
— Эй, цыганенок! — смеется Владимир Довейко. — Иди-ка сюда!
Я робко подхожу к арене.
— Сальто хочешь сделать? — спрашивает старший брат.
— Хочу! — прижимаю я руки к груди. — Но я не умею.
— Научим, — говорят братья Довейко.
Они надевают на меня «лонжу» — ремень, к бокам которого прикреплены две веревки для страховки. Два брата берутся за веревки и становятся у меня по бокам.
— А ну-ка крутани заднее сальто, — просит Владимир Довейко.
— Но я же не умею, — делаю я большие глаза.
— Прыгай вверх и чуть назад, взмах прямыми руками, колени прижимай к груди, а руками хватайся за ноги — ниже колен. И самого перевернет. Понял?
— Понял, — упавшим голосом говорю я.
— Готов?
— Готов…
— Внимание… Алле, ап!!!
Я ничего не понимаю. Все перевернулось передо мной вверх ногами, в глазах потемнело, сильная ладонь крутанула меня за поясницу, и, перевернувшись и чуть провиснув на веревках, я снова стою на ногах.
Первое в моей жизни сальто-мортале!
— Еще раз. Внимание… Алле, ап!
Я сильно подпрыгиваю, взмахиваю руками — колени на грудь…
— Темп! — кричит Довейко.
Это значит — резче руками за колени! Переворот через голову, и я стою на манеже.
— Хорошо, хорошо! — хвалит меня старший брат. — А ну еще раз!
Я встаю в исходное положение.
— Алле, ап!!
И снова сильная ладонь толкает меня под поясницу, и я делаю подряд третье сальто.
— Репетэ! — смеется Владимир Довейко. — Повторяем… Теперь смотри на меня внимательно. Руки не просто тяни вверх, а выхватывай из карманов. Вот так… Р-раз!!. Понял?
Вытаращив глаза и вытянув шею, я поспешно киваю головой.
— Еще раз прыгнешь? — спрашивает Довейко. — Не устал?