В это самое время произошло одно знаменательное в моей жизни событие. В нашем классе было несколько ребят, которым исполнилось четырнадцать лет. Их принимали в комсомол. Я тоже подал заявление в комсомол, но меня подняли на смех — мне еще не было даже тринадцати лет.
В школьном комитете комсомола упорно не хотели брать у меня заявление. Тогда я написал новое заявление (мама не зря заставляла меня по вечерам писать диктанты) и нахально отправился прямо в наш райком комсомола на Щербаковскую улицу.
На мою удачу, в кабинете первого секретаря как раз шло бюро райкома. Я нагло пересек приемную (никто меня не остановил, никому и в голову не могло прийти, что я, такой маленький, иду без вызова, что я «пру» на одном своем цирковом цыганском нахальстве) и влез на заседание бюро.
Когда я вошел в кабинет первого секретаря, члены бюро обсуждали какой-то спорный вопрос. Я остановился на пороге, но на меня поначалу никто не обратил внимания. Я переминался с ноги на ногу в дверях. Наконец меня заметили.
— Ты откуда, мальчик? — спросил у меня кто-то из членов бюро.
Что значит «откуда»? Я от самого себя… Но так говорить было, конечно, нельзя — я это понимал и поэтому молчал.
— Ты к кому, мальчик?
Эх, была не была!
— Я хочу вступить в комсомол! — заорал я на весь кабинет. — А меня не принимают, потому что мне нет еще тринадцати лет! А я все равно хочу вступить в комсомол!
Члены бюро переглянулись.
— Ну-ка, подойди сюда, — позвали меня из-за стола.
Я подошел.
— Устав комсомола знаешь? — спросила у меня очкастая девица с косой.
— Знаю, — ответил я.
— Так в Уставе же написано, что в комсомол принимаются юноши и девушки, достигшие четырнадцати лет, — улыбнулась девица, — а тебе еще нет даже тринадцати.
— Ну и что? — нахально уставился я на очкастую.
— А то, что тебе по Уставу еще нельзя вступать в комсомол.
— Это раньше было нельзя, — не сдавался я, — а сейчас можно.
— А почему сейчас можно? — поправила очки девица.
— А потому что сейчас война! — выпалил я.
Члены бюро заулыбались.
— Ишь, какой грамотный малый, — сказал кто-то.
— По существу он прав, — раздался другой голос. — Сейчас надо снизить вступительный ценз.
— А кто вообще пустил сюда этого шкета? Надо бы его просто вывести отсюда…
— Никуда я не пойду, пока не примете в комсомол! — снова заорал я на весь кабинет.
— Тихо, не кричи, здесь глухих нет, — сказал высокий парень в гимнастерке, вставая из-за стола.
Он подошел ко мне, несколько секунд внимательно смотрел на меня, а потом спросил:
— А вот скажи-ка мне откровенно — почему ты хочешь вступить в комсомол?
Ну что мне было ему ответить? Я и сам еще толком не знал, почему я хочу вступить в комсомол. Может быть, потому, что я испытывал почти мучительное желание сделать какой-то резкий шаг вперед.
Мне нужно было вступить в комсомол прежде всего для самого себя, чтобы почувствовать (так я сейчас понимаю свое тогдашнее состояние) какую-то новую ответственность, чтобы ощутить свою причастность к организации людей, совсем не намного старше меня, чтобы разделять их интересы, тревоги, заботы… У меня возникла потребность в компании сверстников, занятых сейчас самыми главными и самыми нужными фронту делами.
И такой компанией сверстников был, конечно, комсомол.
Но ничего этого я тогда, разумеется, не сказал высокому парню в военной гимнастерке. Тогда все эти мысли, наверное, только еще смутно начинали оформляться у меня в голове. (В своем теперешнем виде они окончательно «дооформились», по всей вероятности, только сейчас.)
Я, наверное, слишком долго молчал, и поэтому парень в гимнастерке переспросил:
— Так почему ты хочешь вступить в комсомол?
И абсолютно неожиданно для самого себя я вдруг ответил:
— А потому что мы разбили фашистов под Сталинградом…
(Ни тогда, ни сейчас не могу понять, почему именно эти слова пришли мне на ум в ту минуту.)
Первый секретарь райкома комсомола (это он был в военной гимнастерке) еще раз внимательно посмотрел на меня, а потом вернулся за стол, но не за тот, большой, за которым сидели члены бюро, а за свой, маленький письменный стол.
— Через неделю у нас в райкоме начнет действовать Первая летняя комсомольская школа юных истребителей танков, — сказал первый секретарь. — Хочешь быть зачисленным в эту школу?
— Хочу, — не раздумывая, ответил я.
— Сейчас я тебе выпишу путевку, — сказал первый секретарь. — Послезавтра в десять утра тебе необходимо будет прибыть в Измайловский парк, в спортивный городок, и найти майора Белоконя. Вручишь ему путевку и будешь зачислен в школу юных истребителей танков. Считай, что это первое твое комсомольское поручение, хотя формально я не имею права давать тебе комсомольское поручение — ты еще не комсомолец. Но я думаю, что члены бюро райкома разрешат мне это небольшое нарушение Устава.