— Разрешаем, разрешаем, — очень серьезно сказали все члены бюро.
— Это будет твой испытательный срок, — добавил первый секретарь. — Выдержишь его, окончишь школу с хорошими показателями — осенью мы досрочно, в порядке исключения, будем принимать тебя в комсомол.
Вот так я и стал юным истребителем танков.
Раннее летнее утро июня сорок третьего года. В центре спортивного городка Измайловского парка построен личный состав школы юных истребителей танков. По количеству курсантов (всего нас около ста человек) школа образует единое воинское подразделение — роту. Естественно, рота разбита на три боевых взвода — это непосредственные истребители танков. Но есть и четвертый взвод, санитарный. Он состоит из одних девчонок. Как им удалось проникнуть в ряды истребителей танков, никто не знает.
Вообще, с первого же дня существования нашей школы в ней начались непонятные метаморфозы, то есть изменения. Во-первых, ее сразу же передали из ведения райкома комсомола в распоряжение Московского городского комитета комсомола. И оттуда последовал вопрос: собственно говоря, какие танки вы собираетесь истреблять? Немецкие? Ну, до этого еще далеко. Основной возраст курсантов четырнадцать-пятнадцать лет. Не лучше ли будет назвать школу как-нибудь поскромнее, например, Первый московский городской военно-патриотический комсомольский лагерь?
Командир школы майор Белоконь, возмутившись этим вмешательством, поехал в горком отстаивать прежнее название. Возник спор. Кому-то в горкоме очень не нравилось слово «истребители». В нем находили что-то неправильное, претенциозное. Немцы давно уже отброшены от Москвы, Красная Армия одерживает одну победу за другой. Почему же надо мальчишек называть «истребителями танков»? Если вы уж непременно хотите сохранить танковую ориентацию, то пускай будет школа юных танкистов. Пускай изучают материальную часть, двигатель, учатся водить машину — потом, в мирное время, водительские навыки пригодятся.
В результате обе стороны сошлись на том, что каждый будет называть школу по-своему. (От всех этих споров в названии школы осталось почему-то только две буквы Ю и Т — «юные танкисты». Нас так иногда называли в горкоме— «ютовцы».) И кроме того, горком комсомола рекомендовал майору Белоконю тридцать девчонок.
После этого расстроенный майор Белоконь, лелеявший надежду создать из нас образцовую мужскую воинскую часть, стал именовать вверенную ему школу «потешным войском». (Тридцать девчонок, одна треть личного состава — это надо же!) Майор Белоконь был склонен к историческим ассоциациям и по аналогии с временами Петра I (мы и территориально находились в бывших петровских местах) иногда в шутку называл нас так: «Первый московский гвардейский сводный Преображенско-Измайловский комсомольско-пионерский потешный полк». Хотя по численности личного состава мы были всего лишь ротой.
Итак, во-первых, «чистых» истребителей танков из нас с самого начала не получилось. Мы превратились в смешанное соединение с тридцатипроцентным женским составом и неопределенностью конечных целей своего существования. А во-вторых, сразу же выяснилось, что, хотя майор Белоконь официально, по своей воинской профессии и является узким специалистом в области сооружения противотанковых минных полей (то есть обыкновенным сапером-подрывником), истинной сферой его увлечений (так сказать, неисполнившейся фронтовой мечтой) всегда была диверсионная деятельность и ведение тактической, и даже стратегической, разведки в самых широких масштабах.
В соответствии с этим сложным переплетением профессиональных и душевных ориентаций майора Белоконя, с одной стороны, и нового замысла горкома комсомола, с другой — и началась доблестная биография нашего «сводного гвардейского Преображенско-Измайловского комсомольско-пионерского потешного полка».
Сюда же надо добавить и то обстоятельство, что майор Белоконь был единственным военным человеком в нашем «потешном войске». Горком, правда, прислал нам несколько инструкторов, но это были обыкновенные старшие пионервожатые. Воспитание всех воинских навыков лежало на плечах одного майора Белоконя.
А он был очень сильно изранен на войне. Осенью сорок первого года, пытаясь предотвратить прорыв немецких танков, майор Белоконь, жертвуя жизнью, выбежал на минное поле, имея целью взорвать вместе с собой танки, почти уже миновавшие не сработавшее минное заграждение.