— Почему вы не вернулись на базу, когда был послан самолет за всей группой? Ведь, оставшись в тайге, вы рисковали не только собой.
— Да, я рисковала очень многим, когда шла сюда из последних сил через эту проклятую тайгу. Да, мне грозила большая опасность, но я никогда бы не приняла помощи именно от вас, никогда не воспользовалась бы именно вашим самолетом.
— Вы совершили этим преступление перед здоровьем будущего ребенка.
— Да, я совершила почти преступление перед здоровьем своего будущего ребенка — еще не родившегося человека. Но зато теперь он получит от меня самую драгоценную черту характера, которую может дать человеку мать в то время, когда она носит его под сердцем. Он получит от меня гордость, негнущуюся гордость и нерастоптанное достоинство, те самые качества, которых так не хватает женщине именно в это время, когда она готовится стать матерью. Да, я пронесла его через тайгу, я подвергла его жестокому испытанию, но зато теперь, когда он родится, он будет мой, слышите, Бондарев, мой, а не ваш! Он будет моим, потому что будет похож на меня, а не на вас, потому что он, еще не родившись, уже начал бороться вместе со мной против вас. А ведь он мог бы получить от вас в наследство вашу духовную солдатчину, вашу нетерпимость к инакомыслию и инакодействию… Вы диктатор и деспот по самой своей природе, вы узурпатор по призванию, а не по необходимости. Вы избрали себе этот стиль не из плохих или корыстных побуждений, а потому, что вы просто честный представитель силовой, мускульной, кулачной, первобытной манеры жизни, той самой манеры, которая исключает из человеческих отношений свободное соревнование умов и благородное соперничество разумных начал. Вы хотите навязать эту манеру всем. Вы хотите своей ядовитой страстью к бесконтрольной власти зачеркнуть все новое, все человеческое и светлое. Не выйдет, Илья, не выйдет. Нельзя отменить то, что уже произошло не только в поступках, но и в сознании людей. Невозможно загнать обратно в бутылку извечное право человека на многообразие мыслей и богатство чувств.
— Только не надо меня воспитывать, Полозова, в эти последние минуты наших отношений.
— Однажды, еще в самые первые дни нашего знакомства, вы сказали мне, что женщине трудно быть в жизни самостоятельной… А я и не собираюсь быть самостоятельной. Я буду подчиняться, обязательно буду. Но я никогда не подчинюсь силе, тем более грубой. Я буду подчиняться только разуму, доброму разуму, светлому уму, мужественной справедливости… Я не могла вернуться к вам на центральную базу потому, что я боялась вас, Илья, вашего влияния на свою податливую бабью душу. Да, я боролась не с морозами, а с вами. Теперь все позади, все кончилось. Идите, Илья, идите…
— Я ухожу.
— Идите, идите…
— Прощайте.
— Идите же…
25
— Маша, я не могу уйти просто так…
— Вы опять вернулись, Бондарев… Зачем? Зачем?
— Маша! Маша! Маша! Прости меня, прости… Что происходит? Почему все наоборот?.. Я больше не могу так, не могу! Я больше ничего не хочу — ни месторождений, ни новых городов, ни рудников, ни заводов, ни Севера, ни Якутии! Мне нужна только ты, я хочу видеть только тебя, слышать только твой голос, находиться только рядом с тобой. Я хочу жить на юге, около моря, жить вместе с тобой и нашим сыном. Я хочу тепла, я хочу солнца — я устал от морозов. Я устал от выполнения плана, от перевыполнения, от министерства, от управления, я устал от своей экспедиции. Мне надоело быть первым, я хочу быть последним! Я хочу тихой пристани, простой и обыкновенной, человеческой пристани. Неужели я не заслужил этого?.. Мне ничего не нужно больше в жизни, Маша, кроме тебя, кроме твоих рук, твоих плеч, твоих глаз. Ведь ты же любишь меня, Маша! Я проклинаю эту дурацкую затею с твоим переходом в экспедицию, но я не мог остановиться. Я привык жить так, я прожил так всю жизнь. И я никогда не фальшивил, я всегда верил в то, что делаю. Ты перевернула мне сердце. Маша! Слышишь? Ты хочешь похоронить меня, хочешь отнять у меня ребенка! Но ведь я еще не старик, Маша! Ты же любишь меня, Маша!
— Нет, нет, нет! Илья, милый, я не люблю вас! Не люблю, не люблю, не люблю!
— Мы уедем отсюда, Маша. Мы будем жить около теплого моря. Мы будем вставать рано утром, и бежать вместе к морю, и уплывать далеко к горизонту, навстречу солнцу, а потом возвращаться и подолгу лежать на песке. Мы будем учить плавать нашего сына. Неужели я не заслужил этого, Маша? Когда я увидел вас, что-то случилось со мной. Я не могу вас потерять. Это невозможно. Что я буду делать без вас? Ведь я же сопьюсь здесь! Пулю себе в лоб пущу!