Мара собственной персоной восседала за столом в глубине шатра, но Персиды не было видно нигде.
И все же она должна была быть!
Нацл уже знал, что замуж вышла дочь Клаича, что Трикэ у него в подмастерьях, а до этого у него же ходил в учениках. Было бы вполне естественно, если бы Персида не приехала на свадьбу, она ведь жила в монастыре.
Однако, вполне возможно, что и она была на свадьбе.
Но Нацл не мог больше задерживаться: хозяйка ждала его с обедом. Вот ведь досада: ему обязательно нужно уходить.
А Персида может быть здесь!
Нет! Это невозможно. Он обязательно должен попасть к обеду.
Ага! Все повернулись к дому. Идут невеста с женихом, а за ними…
Нацл отступил в сторону, чтобы его не было видно. Все-таки неудобно стоять, разинув рот, перед воротами чужого дома.
— Гм! — хмыкнул он.
Персида выглядела вовсе не такой, какой он встречал ее, гордой и несколько хмурой. Она была очень милой, застенчивой, беспомощной, она не знала, как держать за руку юношу, шедшего рядом с ней.
Она была сама красота, которая показалась всего на мгновенье: Персида тут же скрылась в глубине шатра.
Нацл повернулся, бросился к уже свободным пролеткам и еле уговорил извозчика отвезти его, чтобы хозяйка не гневалась за опоздание.
А после обеда? — Ну, конечно, какие могут быть сомнения! — Ему хотелось получше рассмотреть ее. А между прочим, зачем? Какой в этом смысл? Нет! У ворот он не может стоять.
Но и дома сидеть он тоже не мог.
Нацл, как обычно, отправился гулять.
А что будет, если он как бы случайно окажется перед домом Клаича.
Вот это верно!
Боже, какой шум, какое столпотворение, какое возбуждение: людей как будто стало больше вдесятеро. Одни танцевали во дворе, другие в шатре, всюду было полно народу, и Нацл ничего не увидел.
Он прошел мимо и через некоторое время вернулся обратно, и снова прошел мимо, и опять вернулся.
Больше так невозможно! То ему казалось, что на перекрестке стоит его мать, наблюдает за ним и хмурится. То ему представлялась Персида, которая тайком посматривает, как он мечется, и смеется над его глупостью.
Нацл зашагал решительно и быстро, но чем дальше он удалялся от дома, тем медленнее становились его шаги, а на углу он и вовсе повернул обратно, но этот раз будет последний.
Музыка смолкла, танцы прекратились. Пожилые люди ублажали себя за столами, а молодежь толпилась во дворе: молодые люди вытирали платками пот, а их дамы обмахивались всем, что попало им под руку.
Персида все с тем же молодым человеком прогуливалась среди гостей, но теперь уже она не стеснялась держать его за руку и была смелой и оживленной.
Хубэрнацл почувствовал, что что-то в нем перевернулось: он одернул сюртук, подкрутил усики, потом, совершенно забыв о своей матери, протолкался сквозь толпу, собравшуюся у ворот, и, улыбаясь, предстал перед Персидой.
Персида, лишь только увидела его, выпрямилась, как свеча.
Ей почудилось, что Нацл вырос прямо из-под земли, и вместе с тем она чувствовала, что это так естественно, что он явился и стоит перед ней с дружеской улыбкой, как тогда на мосту.
Для нее все происходило как будто в другом мире, словно во сне, где все само собой разумеется.
— Я вижу, ты удивляешься? — спросил он, не поднимая больше шляпу. — Я увидел, как возвращаются из церкви твой брат и твоя мать, и решил, что ты тоже должна находиться здесь. Мы знакомы, — добавил Нацл, поворачиваясь к Кодряну, который смотрел на него несколько удивленно, — еще по Радне.
— О! — воскликнула Персида, смешавшись. — Один раз, это было давно-давно, я тоже видела, как ты выходишь из церкви, но ты даже не взглянул в нашу сторону и нас не заметил.
— Вот несчастье! — огорчился Нацл. — Я очень сожалею! Значит, вы не сегодня приехали.
— Я здесь с самой пасхи и останусь до осени.
— Как? Ты больше не вернешься в монастырь?
— Мы этого не позволим! — вставил Кодряну, чтобы что-то сказать.
Нацл никак не мог понять, хорошо он поступает или плохо. Сейчас, среди всей этой суеты, он чувствовал, что что-то нарушает, и потому ощущал себя чрезвычайно стесненно.
Трикэ, который не сводил глаз с сестры, был необыкновенно весел. Заметив Нацла, он тут же побежал к матери: «Мама! И Хубэрнацл тоже пришел!»
Мара была весьма оживлена, но не понимала, то есть вроде бы понимала, но не желала знать, как это Хубэрнацл появился здесь и как это он ни с того ни с сего заговорил с ее дочерью. Значит, они были знакомы без ее ведома, у нее за спиной.