Когда поезд наконец остановился, Дуцу сошел на платформу и, сделав вид, что хочет напиться, отправился отыскивать колодец. Почувствовав себя на свободе, он пустился наутек, да так, что, пожалуй, и с борзыми не поймаешь!
Только много позже, уже далеко от станции, усталый от бега Дуцу несколько успокоился.
— Я начинаю глупеть, — произнес он растерянно и печально. — Заварил кашу и теперь не знаю, как ее расхлебывать.
Несомненно, так оно и было. Он был еще в самом начале пути, а сколько уже глупостей наделал. А чего же ждать впереди?
И все-таки он знал, что оставить клад, отдать его в другие руки, не в силах.
Надо купить ботинки и шляпу… Назад в Рымник!.. Впрочем, нет. Вперед, в Бузэу! Воротишься, не будет удачи. Не смотри, что путь туда длинный: не приложишь труда, не быть тебе богатым человеком. Но как войти в город в господском костюме и постолах?..
Дуцу остановился среди виноградников у холма, снял с себя костюм, завернул его и спрятал. В одной рубашке, с высоко поднятой головой направился он в город, сохраняя тот же высокомерный вид человека, которому нечего бояться.
Как жаль, что он потратился на билет от Рымника. После покупки ботинок и шляпы у него теперь оставалось всего три леи и сорок бань.
Было над чем призадуматься.
Могло ли прийти в голову, что ему, богатому человеку, доведется попасть в такое скверное положение!
Но нужда всегда чему-нибудь да учит. Выйдя из Бузэу, Дуцу повернул обратно, к тому месту, где спрятал костюм. Надел его и пошел искать счастья в Плоешти. Там можно попытаться обменять часть драгоценностей на деньги. А когда в его кармане появится несколько сот лей, он почувствует себя совсем другим человеком. Сейчас, с тремя леями и сорока банями, он был и вялый, и равнодушный. Пот катился с него градом — жара и духота стоили немилосердные. И ноги у него буквально горели в новых узких ботинках…
И все-таки, шагая в одиночестве, сторонясь других пешеходов, он то и дело повторял себе, что ему еще очень повезло: ведь он мог влипнуть на каждом шагу, только слепая удача и спасала!.. Так, несмотря ни на что, человек приобретает опыт. «Довольно, — говорил себе Дуцу. — Впредь я уже не стану глупить». Правда, нелегко привыкать ко лжи. Но уж если соврал один раз, то так оно и пойдет дальше, не стоит даже голову ломать.
Вот и шел Дуцу в Плоешти, как шел он из Фокшань в Рымник, а из Рымника в Бузэу.
А Станка ждала его дома, и ей было до слез неловко, когда соседи спрашивали, куда девался ее муж, пропадавший уже четыре дня.
Бедная женщина ждала, что он вот-вот вернется, а он еще только начинал свой путь.
IV
Большой город Бухарест — ничего не скажешь. Но хоть это и столица, надо быть глупцом, чтобы ее бояться. Сперва пришлось-таки тебе, Дуцу, попотеть в Плоешти! Одному только богу известно, как и что чувствует человек, когда, оказавшись наконец в поезде, словно избавляется от всяческих опасностей. Стоишь, стиснутый со всех сторон людьми, которые тебя не знают, да и не интересуются, кто ты, откуда и по каким делам едешь. Каждый доволен, если ему удалось занять себе хоть самое скромное местечко, лишь бы не стоять на ногах весь путь до Бухареста. Даже кондуктор так занят и озабочен, что нет ему до тебя никакого дела.
Но мало-помалу люди рассаживаются и, успокоившись, начинают осматриваться. Глядят на тебя, и их соседство начинает тебя раздражать. В особенности вон тот, что напротив. Он все посматривает и посматривает и улыбается при этом, будто хочет о чем-то спросить. «Сударь, — как бы собирается он сказать, — каким это образом получилось, что одет ты в господское платье, а рубаха крестьянская? Почему не крахмальная манишка? Почему не отглаженный воротничок? Как ты можешь ходить без галстука?.. Верно, ты чересчур рассеян! Должно быть, слишком поздно встал с постели, одевался наспех, боялся пропустить поезд, да так и остался в ночной рубашке! Да не корчи ты такой высокомерной мины, это просто смешно при твоей грубой, давно нестиранной рубахе!»
И если бы он действительно все это произнес, ты, как умный человек, конечно, тут же обратил бы внимание, что рубашка у соседа накрахмалена, воротничок выглажен, а на шее повязан шелковый галстук. Ясно, что относительно тебя ему приходят на ум самые разнообразные предположения. Потому и чувствуешь ты себя до того неловко, что вот-вот готов выпрыгнуть из окна вагона.
Но ты этого не делаешь. Поезд прибывает наконец в Бухарест, и оказавшись в вокзальной толчее, ты чувствуешь себя будто в раю.
Попутчики уже собрали багаж и толпой кидаются к выходу. Они спешат опередить друг друга, чтобы не остаться без извозчика. А те, что едут дальше в поездах, что вот-вот тронутся, отталкивают друг друга, торопясь захватить местечко в вагоне. Эти вон поспокойнее: они ожидают поезда, который прибудет несколькими минутами позже. Никто здесь не обращает на тебя внимания, и особенно сейчас, ночью. Одни лишь фонари могли бы, пожалуй, раздражать тебя. Но и они не тревожат, пока твои глаза не наткнутся на караульного, жандарма, вообще на кого-то, кто попусту теряет свое время.