— А много было?
— Несколько тысяч лей.
Станка чуть не бросилась на Дуцу и не вцепилась ему в глаза. Хоть она и не верила, что муж нашел клад, но деньги-то оставались деньгами, откуда бы он их ни взял. Как можно что-то вытащить из внутреннего кармана?.. Для этого надо подойти вплотную…
Ослепленная ревностью, она сказала:
— Уж верно какая-нибудь баба, которая увивалась вокруг тебя. Не ври! Я знаю, что это так.
— Да, — принужден был ответить Дуцу. — Я ее гнал, а она не отставала!.. И в перепалке украла бумажник.
— Врешь! — крикнула Станка.
Нет, такого она стерпеть не могла. Это было слишком!.. Не говоря ни слова, Станка оделась, взяла на руки ребенка, которого еще кормила грудью, и собралась к своим родителям.
Дуцу глядел ей вслед, не зная, что ему делать. Хотел просить остаться, но знал, что бесполезно. Хотел остановить, но чувствовал, что не может. Хотел ударить, но не осмелился.
— Что ты делаешь? Куда идешь? — крикнул он, увидев, что она и в самом деле уходит.
— Я не могу жить с человеком, который погряз в грехах, — сказала Станка. — На твою голову, только на твою, пусть падет все это.
И она ушла. А Дуцу продолжал стоять на том же месте как каменный. Он-то думал, что от всего избавился. А самое тяжкое только начиналось.
Ха! Неспроста это! Клад действительно был заколдован.
Святая вода, ладан, молитва — только они могли спасти Дуцу.
XI
— Он врет, мама, врет! — кричала Станка. — Врал и тогда, когда говорил, что едет в Бухарест покупать быков, и теперь врет. Да если бы он и впрямь нашел клад, разве бы он утерпел не сказать мне об этом ни словечка? Разве говорил бы так со мной, если бы у него и вправду украли деньги? Рассказывает, что нашел клад, а сам будто недоволен, а что деньги украли, его словно радует.
— Слушай, — сказала мать, — может, он врал и тогда, когда говорил, что к нему приставала какая-то женщина?
— Наверно! — воскликнула Станка. — Он бы ни за что не признался, будь это правда!..
— Тогда чего ты на него сердишься? — возразила старуха. — Что бы Дуцу ни сделал, он все-таки тебе муж. У вас ребятишки…
— Нет! Ни за что! — прервала ее Станка. — Как жить с человеком, который врет? С неспокойной душой жить и все время ждать беды? Я, мама, боюсь оставаться с ним в хате. Послушай! Он сказал, что ушел от греха, а я вижу — врет! Сунул что-нибудь стражникам, они его отпустили, а он, как дурак, думает, что от всего отделался.
Она была так в этом уверена, что еще до рассвета отправилась в дом примаря расспросить, каким образом был освобожден Дуцу.
Примарь долго и внимательно смотрел на нее. Он-то и не думал отдавать ее мужа под стражу… Но если Дуцу и в самом деле изловили в Бухаресте, то, несомненно, здесь что-то кроется.
— Как ты думаешь, за что мог комиссар арестовать Дуцу в Бухаресте? — спросил примарь.
— По-моему, он врет, — ответила Станка. — Он и не думал ездить в Бухарест.
— Откуда ты это взяла?
— Говорит, был, а по лицу видно, что не был.
— Ну, хорошо, — снова спросил примарь, — рассказывал он про то, как вырвался от стражников?
— Нет! — ответила Станка. — Именно поэтому-то я и думаю, что он от них вырвался.
Примарь на минуту задумался. С этой женщиной ему, пожалуй, не договориться. Да и не входит это в его обязанности. С него довольно и того, что Дуцу все-таки возвратился домой.
— Успокойся, — сказал он Станке. — Я все выясню.
И пошел в примэрию. Там он приказал посыльному взять двух караульных, забрать Дуцу и отправить его в префектуру, живого или мертвого, связанного или несвязанного. Остальное — дело субпрефекта.
Дуцу и во сне не снилось ничего подобного. Он считал себя человеком чистым, как солнечный луч, к тому же направленным на путь истинный самим господином комиссаром. Единственной его заботой оставались святая вода, ладан и молитва.
Что касается святой воды и ладана, с ними дело обстояло просто. Он попросит их у попа, даже не объясняя, для чего они ему нужны. С молитвой куда труднее. Не показывать же попу свои монеты!..
Однако такой умный человек, как Дуцу, всегда сумеет найти выход. Взяв свою шапку, он подпорол в ней подкладку, сунул под нее деньги и вновь зашил.
— Так, — сказал он, — положу шапку на стол, а поп прочитает над ней молитву, чтобы голова у меня не болела. Может, после этого и Станка вернется.
За этим занятием и застал его посыльный, оставивший караульных за дверью.
Дуцу, конечно, не обрадовало его посещение, ему хотелось сперва покончить с молитвой. В конце концов, всему виной глупость примаря. Чего и ждать от этой деревенщины? Стоит только Дуцу рассказать субпрефекту, как было дело с господином комиссаром, и примарь сгорит со стыда.