Сохранилось написанное еще в младшем классе сочинение будущего писателя с такой пометкой учителя:
«Хорошее перо, разумные взгляды. Разбирается в истории, рассуждает со знанием дела. У парня есть перспективы, если будет стараться — может выйти большой толк».
И парень старался. Восемнадцати лет он поступил на подготовительное отделение первого в стране Пекинского университета, которое открывало путь на филологический, юридический и коммерческий факультеты. О жизни и учебе юноши в Пекине рассказывается в одном из фрагментов воспоминаний. Здесь отметим лишь, что он приобрел за эти три года не только новые знания, в частности в английском языке, но и горячий интерес к передовым течениям в идеологии и культуре, распространителем которых выступал журнал «Синь циннянь» («Новая молодежь»). И когда в 1916 году материальное положение семьи вынудило его оставить мысль о продолжении занятий и устроиться на службу, он уже являл собой тип молодого китайского интеллигента новой формации, внутренне готового к работе и борьбе за обновление своей родины. Достойно внимания, что благодаря неустанной работе над собой он по своей образованности и способности воспринимать передовые идеи вполне сравнялся с теми из сверстников, которым удалось пройти курс наук за рубежом.
По рекомендации родственника Шэнь Яньбин был принят в редакционно-переводческий отдел издательства «Шанъу» («Коммерческое издательство»). То было первое в Китае издательство современного образца. Работа в нем, принося довольно скромное вознаграждение, давала постоянную возможность знакомиться с новейшей иностранной литературой, делать переводы, собирать материалы для будущих статей. Первая статья, «Студенты и общество», появилась в декабре 1917 года в молодежном журнале. То, что время ее создания совпадало с вестью об Октябрьской революции, можно считать случайностью. Но отнюдь не случайностью было то, что эта весть вызвала у Шэнь Яньбина, по его словам, «огромное потрясение» и что в следующем году он опубликовал работу «Толстой и сегодняшняя Россия». А еще через несколько месяцев он начал прямую пропаганду русской литературы в Китае, переведя (с английского) рассказы Чехова и Горького (здесь следует оговориться, что в творческом наследии Мао Дуня художественные переводы занимают более скромное место, чем у таких его старших современников, как Лу Синь и Го Можо).
Важно, что переводы русской прозы были сделаны на разговорный язык; ведь прежде она переводилась на старинный литературный язык, который в сильнейшей степени архаизировал тексты — как если бы «Анна Каренина» была изложена стилем «Повести о Горе-Злосчастии». Теперь же читатель мог получить более или менее адекватное представление об оригинале. Большинство собственных работ Шэнь Яньбина тех лет также написано на разговорном языке, широкое распространение которого было одним из главных достижений «литературной революции», начатой журналом «Синь циннянь» в 1917 году и поднятой на новую ступень в ходе «движения 4 мая» 1919 года. В унисон с идеологией «движения 4 мая», движущей силой которого было студенчество, звучали и обращенная к молодежи публицистика Шэнь Яньбина, который призывал своих юных читателей «решительно менять свои взгляды, освобождаться от устаревших привычек и идей», «преобразовывать культуру», «не жалеть сил ради борьбы».
Наконец, нельзя не отметить и первую литературоведческую работу молодого автора — опубликованную в самом начале 1920 года статью «В чем состоит сейчас долг литературы?». Литература создается ради того, пишет Шэнь Яньбин, чтобы изображать жизнь людей, причем не отдельного человека или одной семьи, а целого общества, всей нации. И даже если писатель говорит об одном-двух персонажах, он предварительно изучает жизнь общества, жизнь нации. Пройдет около года, и эти новые для той поры идеи станут частью платформы созданного Шэнь Яньбином вместе с одиннадцатью единомышленниками первого в истории Китая объединения писателей-реалистов — Общества изучения литературы (используем издавна принятый у нас перевод названия, хотя подавляющее большинство членов общества не «изучало», а создавало литературу, да и по-английски оно называлось «Literary Society» («Литературное общество»).