— Да, мне это тоже говорили, — серьезно ответил тот и с неменьшей серьезностью взглянул на депутата.
Яндак вскочил с кресла и зло рассмеялся.
— Ах, и вам это тоже говорили? — Он подошел к Подградскому. — Ошибаетесь! Не думайте, что я боюсь вас. Можете опубликовать этот снимок. Моя жена достаточно разумна и примет мои объяснения.
— Господин депутат! — спокойно ответил Подградский, не пугаясь воинственного тона Яндака. — Снимок не будет опубликован, даю вам в этом честное слово. Теперь, надеюсь, вы мне поверите, я никогда не давал вам оснований считать меня вероломным. А поскольку вы все-таки выразили подозрение, разрешите мне сообщить вам следующее: когда обсуждался вопрос об опубликовании этой фотографии — заверяю вас честным словом, что я был против! — речь шла не о том, как отнесется к этому ваша семья, а о том, какое впечатление снимок произведет на рабочих.
Яндака охватило негодование. Использовать факты из личной жизни для политического шантажа — какая низость! И вместе с тем какая наглость! Этот человек обещает не предавать снимок гласности и одновременно угрожает ему разоблачением перед рабочими!
— Можете публиковать его, я не возражаю! — крикнул Яндак.
— Я не сделаю этого, господин депутат! — очень вежливо повторил Подградский.
Яндак зашагал по кабинету, потом остановился около Подградского и смерил его презрительным взглядом.
— Негодяи! Ах, какие негодяи! — воскликнул он. — И ты один из них! А я, старый осел, когда-то верил вам! Так мне и надо. Не думаешь ли ты, глупец, что я продамся за эту фотографию?
— Не шуми, Карел, — успокоительно произнес Подградский, кладя ему руку на плечо. — Рядом могут услышать…
Яндак пронзил его взглядом, но все же понизил голос.
— Я знаю, чего вы хотите! Вам надо, чтобы я склонил рабочих на вашу сторону, предал их буржуазии. Вы дрожите перед революцией и в борьбе с ней не гнушаетесь никакими средствами. Глупцы! Вы думаете, что эту борьбу можно выиграть с помощью фотографии? Только что меня уговаривал Габрман…
Яндак произнес это имя, и его вдруг осенило. Он хлопнул себя ладонью по лбу и, подойдя вплотную к Подградскому, упер руки в бока.
— Послушайте, господин шеф департамента, вы ведь служите в министерстве внутренних дел…
Подградский смиренно смотрел на него, с видом чиновника, которого разносит начальник.
— Так что ваш кабинет не может быть в этом здании! — заключил Яндак.
Подградский молчал.
— Это не ваш кабинет, вы заняли его лишь на время и специально принесли сюда эту фотографию. Наша сегодняшняя встреча не случайна, она подстроена, вы поджидали меня. Габрман известил вас по телефону, что я буду здесь.
Подградский смотрел ему в лицо.
— Так это или нет? — загремел Яндак.
— Не совсем так, господин депутат. Министр Габрман не звонил мне. Господин министр… как бы это сказать, чтобы не проявить неучтивости… Вы извините, господин депутат, я скажу напрямик: господин министр очень неловок в таких делах… Но нам было известно, что вы здесь.
— Ты шут, старый шут! — презрительно сказал Яндак, сделав жест отвращения. — Ну и компания же подобралась! Давно пора выбросить вас на свалку… А что ты собственно от меня хочешь?
Подградский с готовностью перешел на «ты», как только это сделал господин депутат.
— Мне надо поговорить с тобой, — ответил он. — Почему именно со мной?
— Ты же не хуже меня знаешь, какова политическая обстановка. Влияние депутата Немца и господина Соукупа{148} на пражских рабочих сильно упало. На рабочих сейчас влияешь ты и Шмераль{149}.
— Почему же ты не поговоришь со Шмералем? Или у вас нет его фотографии, нечем шантажировать?
— Хватит об этой фотографии! Шмераль не поддается на уговоры.
Яндак засмеялся.
— А меня, вы думаете, вам удастся уговорить?
— Да.
Яндак снова засмеялся.
— Наверняка?
— Наверняка, Карел. — В голосе Подградского была твердая уверенность.
Яндак сел, не сводя насмешливого взгляда с собеседника.
— Вот видишь, я уже слушаю тебя. Продолжай свои угрозы.
— Прежде всего мне хотелось бы информировать тебя кое о чем, что тебе неизвестно.
— Гм…
— Например, вот об этом.
Подградский подошел к столу, раскрыл другую папку, извлек оттуда лист и положил его перед Яндаком. Депутат взглянул и расхохотался. Это был по-настоящему веселый, а не злой, как прежде, смех.
— Скорей возьми обратно да спрячь! Смотри, чтобы у тебя его не украли. Над этой выдумкой смеются даже дети. «Список лиц, которые будут казнены большевиками»! На первом месте президент, на втором Немец, на третьем Соукуп! Мне уж и смотреть не нужно, я знаю эту сказку наизусть. И вы воображаете, что я попадусь на такую приманку? Меня, стало быть, тоже казнят большевики? — Яндак снова засмеялся. — Я не думаю, что ты сам веришь этому документу, но скажи, неужели тебе не совестно?