Какой здесь мир и покой. Охваченные блаженством, они падают друг другу в объятия. Они стоят долго, так долго, что перестают замечать время, переполненные своим счастьем. Внизу по-прежнему шумят, но удивительно, они не слышат шума. Просто удивительно, что можно вот так ничего не слышать, совсем-совсем ничего.
Затем они раздеваются, идут и ложатся, ласкаясь и перешептываясь. Они приникают друг к другу и ощущают нечто дивное, прежде никогда не изведанное, чему подобного нет.
Никогда она не предполагала, что любовь может быть настолько огромной. Уж как она много об этом думала – и все же до сих пор не представляла себе этого по-настоящему. Словно всю жизнь она прожила ради этого мгновения, когда они с Юнасом слились в одно. Он обнимает ее рукою – сильной рукою, он ведь столько тяжестей перетаскал на своем веку. И она отдается своему любимому, это такое несказанное наслаждение – отдать ему все, что у нее есть, это божественно. Она даже укусила его своими вставными зубами, отчего он уж совсем голову потерял. В первый момент она и сама пришла в замешательство. Но такова любовь, у нее свой язык. Великая, божественная любовь, неподвластное разуму диво, которое все собою освящает.
Потом они лежат рядом, усталые и блаженные. Лежат, держась за руки, будто в этом еще больше нежности, чем в любовных ласках. Они словно оцепенели, потрясенные совершенной полнотою своего счастья.
Юнас забывается сном после долгого дня. Он лежит возле нее, такой красивый и милый, Фрида ласково гладит его волосы, поправляет их. Она тоже чувствует себя немного утомленной. Но лежит в полутьме с открытыми глазами, прислушиваясь.
Как все тихо. Поразительно, до чего тихо. Там ли они или уже уехали? Она ничего не слышит. Вокруг лишь эта огромная, непостижимая ночь – да любимый рядом с нею спит, спокойно похрапывая. И больше ничего.
Она пододвигается к нему поближе и тоже засыпает, крепко сжимая его руку в своей. Так они вместе лежат в ночи, прильнув друг к другу, с горящими щеками, с полуоткрытым для поцелуя ртом. И как величальное песнопение небес, как светозарная осанна единственно сущему, звезды несметными хороводами плывут над их ложем, все умножаясь в числе по мере сгущения тьмы.
Рай
И сказал Бог:
– Ну вот, я тут постарался все для вас получше устроить, произрастил рис, горох и картофель, много разных съедобных растений, которые могут вам пригодиться, всевозможные злаки, чтобы было из чего выпекать хлеб, кокосовые пальмы, сахарный тростник и брюкву, сотворил земли для разной надобности: для пашен, лугов и садов, – подобрал животных, подходящих для приручения, и диких зверей, на которых можно охотиться, соорудил равнины и горы с долинами, террасы, приспособленные для разведения винограда и маслин, рассадил пинии, эвкалипты и прекрасные акации, придумал березовые рощи, цветок лотоса и хлебное дерево, опять же поросшие фиалками пригорки и земляничные поляны, изобрел солнечный свет, который, сами увидите, доставит вам много радости, водрузил на небе луну, чтобы вам легче было следить за временем, пока вы не дорастете до того, что заведете себе часы, подвесил звезды, которые будут указывать направление вашим судам в море и вашим мыслям, когда они станут отрываться от земли, позаботился об облаках, дающих дождь и тень, измыслил для разнообразия времена года и установил приятный порядок их чередования – ну и все такое прочее. Надеюсь, вы будете благоденствовать.
Да смотрите не забывайте вкушать от древа познания, чтобы стать истинно разумными и учеными.
И первые люди почтительно и низко поклонились своему Богу.
– Большое спасибо, – сказали они.
И начали люди пахать землю, сеять и жать, плодиться и размножаться, и они заселили весь рай и, можно сказать, благоденствовали. От древа познания они вкушали прилежно, как и велел им Господь Бог, – вот только незаметно было, чтобы они делались разумнее. Они становились все более хитрыми и сметливыми, мыслящими и просвещенными, вообще замечательными во многих отношениях, но разумнее они не делались. И поэтому жизнь их становилась все более сложной, запутанной и трудной и оборачивалась все хуже и хуже для них самих. В конце концов выискался один бесстрашный человек, который страдал от того, что все складывалось таким образом, и он поднялся к Господу Богу и сказал:
– Сдается мне, что люди ведут себя довольно странно: они, правда, становятся сообразительнее и осведомленнее день ото дня, но свое хитроумие и многознание они употребляют по большей части вовсе не разумно и себе же во зло – не знаю, конечно, но, должно быть, есть какой-то изъян в древе познания.