— Увижу ли я вас когда-нибудь, детки мои милые? Бог весть…
У Янко место хорошее, Борку связали дети по рукам по ногам, но обещать-то они обещают, что приедут поглядеть «родной край», пока еще «жива наша добрая мама», — пишет Борка. И у старухи сердце разрывается от жалости, что она столько Борку обижала.
— Да, может, это и на пользу пошло; кто знает, какая бы она теперь была, коли бы я им тогда не возбраняла, — оправдывает она себя.
Ондрей и невестка к «американцам» относятся прохладно, потому что после смерти отца они потребовали свою книжку из банка, и Ондриш в ответ, — чтоб Янко не думал, будто он совсем неимущий, — спросил, за сколько тот продаст свою долю? Янко в свою очередь подумал, что брат не хочет с ним хозяйствовать, и запросил три с половиной тысячи. Сторговались на трех, и Ондрей еще больше охладел в своих братских чувствах из-за того, что пришлось выложить брату три тысячи, хотя люди за это дали бы и четыре.
— Что поделать, у него тоже дети, — увещевала его мать. — Вы им все равно отпишите, что мы их ждем, что я старая, пускай поспешат, ведь старый человек что трава, как созреет, так и… — И старуха заставляет Ондрея и невестку, чтобы те звали родню, звали поскорей, она так хочет увидеть «американских» детей…
Но те не торопятся: охладели к родне и боятся — вдруг Янко потребует еще чего из наследства…
Они добились чего хотели, у них теперь все есть, ну а слезы — это старушечье дело, сказал Ондрей.
— Ждите, дожидайтесь, приедут…
— Иль, может, мне поехать на них глянуть, прежде как пан бог позовет меня… — вздохнет иногда старуха.
— Это и дешевле выйдет, чем им ездить из Америки сюда, — поддерживает ее расчетливый Ондрей, и мать уже ничего не говорит, она лишь думает-думает о всех своих детях и внуках, думает-передумывает, но вслух не говорит ничего. Все мысли умрут с ней, она и так совсем притихла, все больше помалкивает, слова не проронит. Умолкнет скоро ее слабое, старое сердце, и в семье навеки воцарится спокойствие. Может, когда мать-старуха умрет, встретятся еще раз дети мысленно, чтобы потом разойтись навсегда.
Ох, как мне жаль…
Перевод Л. Васильевой.
Под откос
Умер отец, хозяин. Не старый, всего шестьдесят пять ему было, да смерти не прикажешь. Человек рабочий, не мудрено, что за шестьдесят пять лет и износился.
Матери определил он содержание, а сыновьям — все нажитое. Двое их было: Ондрей, старший, дома, Янко — в Америке.
Янко там нашел постоянную работу, зарабатывал довольно, чтобы прокормить жену и двоих детей. Еще и домой посылали на книжку, которую содержал в сохранности сперва отец, а теперь мать или брат. У Янко и его жены такой план: скопить побольше долларов, много-много, обменять их на кроны и прикупить земли, вдобавок к отцовской: Янко все-таки тянет к крестьянскому труду, на земле он вырос… Да и жена побаивается за его здоровье — все же фабрика… И вернуться бы поскорее, пока дети маленькие, а то подрастут, и, чего доброго, еще придется из-за них остаться в Америке. Жену Янко, Ганку, подгоняет еще одно тайное, невысказанное желание: показаться свекрови — пускай та поглядит, какова Ганка! А то ведь когда Янко в Америке женился на Ганке, матери это было не больно-то по душе — дескать, чего было в Америку ехать: Ганка-то родом из соседней деревни, и земли у ее родителей — шапкой накроешь, да и ту заложили, когда собирали дочку за океан.
В отцовском доме Ондрей был хозяином, и в деревне поговаривали: неизвестно еще, вернется ли когда Янко, шестой ведь год там, и женился, дети растут. К тому же, когда он женился, старуха чего только не наговорила, кое-что небось и до Америки дошло. Так что вернутся разве, когда мать умрет.
— Крепким хозяином Ондрей будет. Дом-то какой, и земли столько… В деревне никто и не узнает, коль перепишет на себя и Янкову долю! Выкупит ее у Янко… Братья все же.
После смерти отца его место занял Ондрей не только в доме, но и в общине, и в церкви. Отец был уважаемым человеком, и не было причин, чтобы почести и должность не перешли к сыну. Молод он, правда, и сорока нет, так что, разумеется, сразу не может везде заменить отца.
Впрочем, Ондрей и прежде держал себя разумно; по этой причине священник рекомендовал выбрать его в школьный совет, и Ондрей показал себя, высказал недовольство, что дети ходят в школу, «как стадо свиней с поля», а вот в его время ходили чинно, парами…