Без воздуха, воды и тверди
летим в безмерии бессмертья,
из жизни вынесши урок, –
летим лиловою вселенной,
следя за сменой постепенной
паденья молнийного строк.
Нет, мы не призраки, не тени –
напоминанье об Эйнштейне,
неповторимости лучи, –
мы дети дерзостной науки,
переведенное на звуки
сиянье мировой свечи.
Мы в существе неразделимы…
Года напрасно мчатся мимо,
пускай нас тщатся разлучить,
чтоб не был ты самим собою,
чтоб стал ты с тенью схож любою,
чтобы тебя не отличить.
Пускай биографы, судача,
хотят, чтоб выглядел иначе,
все измеренья изменя;
тех, с кем душа твоя дружила,
не может никакая сила
переменить, искореня!..
1958–1959
Станция «Выдумка»
1
Вы толковали
о звезде
в рассветной
нежной бледности,
а я знавал
звезду
в нужде,
в величье
крайней бедности.
Она могла б
с небес упасть
земли во мглу
и в тень ее,
упасть,
отдав себя во власть
земного
тяготения.
Но ей на помощь
небеса,–
ковром
дорога млечная…
И вот
пошла она,
боса,
до ужаса
беспечная!
И я,
живой свидетель в том,
стоял,
мирясь с потерею,
стоял,
дивясь
с открытым ртом
на высшую
материю.
Ведь, значит,
если кто зажег
такую
непохожую,
то свет ее
никто б не мог
затмить
ночей рогожею!
2
С тех пор
как рассказом
о сестрах
мне сердце задела,
доверчивым глазом
мне в душу
до дна доглядела,
как,
вызов бросая,
в трамвай,
что набит каблуками,
вошла ты,
босая,
как будто бы
шла облаками.
(Так крох
было мало,
так трудно
давалась учеба,
но лба
не сгибали
тебе
ни бездушье,
ни злоба.)
Ты вышла из дома
и в ужасе
кинулась в люди
под грохоты грома
осколочных бомб
и орудий.
Так сталь
из расплава
горячей рекой
вытекает,
но,
взяв свое право,
потом
и звенит и сверкает,
ложится упруго
и в шлюза
стальные ворота,
и в лезвие
плуга,
и в синий прыжок
самолета!
3
Когда,
подобная лучу,
ты станешь рядом
с тем,
кто тебе не по плечу
по дням и взглядам,
я ничего
не мыслю красть
из тех сокровищ,
какие ты
другим во власть
отдать готовишь.
Но даже
если бы они
в сто крат пригожей,
не дай их,
боже сохрани,
руке прохожей.
Я удержусь
от всяких ласк,
как от порока…
Дорога в даль,
колеса в лязг –
и ты далеко!
Но если рокот
дождевой
на листьях мокрых,
знай:
это мой
сторожевой,
тревожный окрик.
А если
солнечным лучом
метнет над садом,
то это я
плечо с плечом
с тобою рядом!
4
Поезда нас разомчали
через степи и пески,
содрогаясь от печали,
надрываясь от тоски.
Только стоило усесться
в дальний поезд, в долгий путь,
как пошло хватать за сердце
и впиваться рамой в грудь.
Даже для великой страсти,
для классической любви,
все б растаяло в пространстве,
что в глазах еще рябит.
А ведь вы совсем ребенок,
вас бы в мамок тесный круг.
Что вам до стихов любовных;
до глухих сердечных мук?!
В этот миг глухим разрядом,
дикий взгляд воспламеня,
туча с грохотом и градом
обвалилась на меня!
5
Проезжаем станцию «Выдумка»,
всю заплывшую в зеркало луж.
Вы б сказали: «Давайте выйдем-ка
прямо в чащу – в орешник, в глушь».