За книгой
Я зачитался, я читал давно,
с тех пор как дождь пошел хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.
Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат...
Как нитки ожерелья, строки рвутся,
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно еще раз оглянуться
из-за охваченных зарей оград.
А вот как будто ночь по всем приметам.
Деревья жмутся по краям дорог,
и люди собираются в кружок
и тихо рассуждают, каждый слог
дороже золота ценя при этом.
И если я от книги подыму
глаза и за окно уставлюсь взглядом,
как будет близко все, как станет рядом,
сродни и впору сердцу моему!
Но надо глубже вжиться в полутьму
и глаз приноровить к ночным громадам,
и я увижу, что земле мала
околица, она переросла
себя и стала больше небосвода,
а крайняя звезда в конце села —
как свет в последнем домике прихода.
Созерцание
Деревья складками коры
мне говорят об ураганах,
и я их сообщений странных
не в силах слышать средь нежданных
невзгод, в скитаньях постоянных,
один, без друга и сестры.
Сквозь рощу рвется непогода,
сквозь изгороди и дома.
И вновь без возраста природа.
И дни, и вещи обихода,
и даль пространств — как стих псалма.
Как мелки с жизнью наши споры,
как крупно то, что против нас!
Когда б мы поддались напору
стихии, ищущей простора,
мы выросли бы во сто раз.
Все, что мы побеждаем, — малость,
нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
зовет борцов совсем не тех.
Так ангел Ветхого Завета
искал соперника под стать.
Как арфу, он сжимал атлета,
которого любая жила
струною ангелу служила,
чтоб схваткой гимн на нем сыграть.
Кого-то ангел победил,
то правым, не гордясь собою,
выходит из такого боя
в сознанье и в расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб высшее начало
его все чаще побеждало,
чтобы расти ему в ответ.
Из грозовой ночи
Восемь картинок с титульным листом
Титульный лист
О ночь, встревоженная грозой, —
как далеко она —
всего лишь складочкой небольшой
во времени сохранена
Возле звезд не кончается в споре с огнем
и не начинается ни в лесах,
ни на лице моем
ни в твоих очесах.
И свечи выведывают шепотком:
— Разве мы лжем?
О ночь, ты — истинность, и одна
от начала начал...
I
В такие ночи можно возле дома
столкнуться с будущим, чьи лики невесомо
колеблются, тебя не узнавая,
по переулку медленно влекомы.
Заговори они, и, плоть живая, —
казался бы давным-давно минувшим
ты — как в веках
истлевший прах.
Но как мертвые, немы, хотя только будут
они, приближаясь издалека.
Грядущее пока не началось.
И влекутся сквозь время они,
как под водой, размывающей зренье;
и от нечего делать заняты слежкой
бесцельной: за спешкой
рыбешек; и несет их теченье.
II
В такие ночи тюрьмы нараспах.
Сквозь злые сновиденья стражи
крадутся узники по-вражьи
и, может быть, даже — по знаку небес.
Лес! Они приходят к тебе, чтобы в тебе
отоспаться, —
и снова им снятся оковы.
Лес!