Чужой:
Я приплыл к тебе через море.
Слепая:
Что? На остров?.. Приплыл по морю?
Чужой:
Вплотную к тебе подошел баркас,
тихо тебя коснулся — вот так.
В сторону берега сейчас
его флаг развевает ветер.
Слепая:
Я — остров. Я одна на свете.
Я богата.
Раньше, в первые те недели,
когда еще чувства мои не хотели
старых путей забыть навсегда, —
я страдала тогда.
Они выходили из сердца толпой,
куда — я знать не могла.
И вдруг ощутила я рядом со мной
все, чем я раньше была.
Кричали чувства мои, толпясь
вокруг замурованных глаз, которые не отвечали.
Сбитые с толку, стояли чувства...
Сколько прошло — я бы знать хотела,
быть может, годы. Я помню те дни,
когда, обессиленные, они
шли назад, в мое тело.
Теперь зарос к глазам моим путь,
и я забыла о нем.
И тело мое, словно темный дом,
чувствами населено. Словно люди,
только что вышедшие из больницы,
они с удовольствием ходят, кружат,
воспоминаний страницы
листают иные,
но молодые
смотрят наружу.
Туда легко проникает их взгляд —
стеклянный наряд проницаем для них.
Мой лоб теперь видит, рука, как стих,
чужую руку читает,
нога беседует с мостовой.
Могу говорить я, и голос мой
все птицы слышат и знают.
Я со всем, что вокруг, слита.
Для меня теперь все цвета
в звук и запах обращены.
И каждый час мой украшен их
звоном тихим.
Мне книги даны.
Их ветер в кронах листает; слова
я различаю, когда листва
шумит, и тихо их повторяю.
И смерть, что, как незабудки, рвет
глаза, моих не найдет...
Чужой (тихо):
Я знаю.
Реквием
Кларе Вестхоф посвящается
На этом свете час тому назад
одною вещью больше стало; сплел
венок я из листвы; недаром он тяжел,
плющ сумрачный, как будто виноват
он в том, что погружается в закат
вещей, где пьет он будущие ночи.
Наедине с венком во тьме ночной
мне страшно. Невзначай сплетенный мной,
когда не мог я разгадать,
что значит обод, зеленью обвитый,
понять он мне дает: не нужно свиты
другой небытию, и мне блуждать
среди нехоженных раздумий предстоит,
хотя знакомы эти вещи мне.
Вниз по реке плывут цветы, сорванные детьми за игрой; выскальзывает из пальцев один, второй, пока не перестанет быть букетом букет. Потом принести остатки цветов домой, где остается их только сжечь, и, окутанный тьмой, часами, старших обманывая закрытыми глазами, будешь цветы поминать слезами.