Бездомному — уже не строить дом,
покинутому — счастья ждать не надо;
ему осталась горькая услада:
писать посланья, и в саду пустом
бродить, и ждать начала листопада.
Воспоминание
Ты ждешь, ожидаешь чего-то,
что встанет яснее вершин;
свободы от долгого гнёта,
камней вдохновенного лёта,
озаренья глубин.
Сквозь вечер, на полках туманных,
знакомые томы стоят;
ты вспомнишь о пройденных странах,
о женщинах, смутно желанных,
о ранах прошедших утрат;
и вдруг встрепенешься: да, это.
И вспыхнет в померкших годах
усталая ласка портрета,
и боль, и молитвенный страх.
Конец осени
Я видеть мог: в свой срок
себя всё изживает;
гниет и умирает —
все горечь и упрек.
От раза к разу сад
как будто подменили;
от желтизны до гнили
замедленный распад:
о, как мой путь далек.
Все пусто и в разоре,
полог аллей исчез.
Почти до самого моря
нависла в немом укоре
неумолимость небес.
Осень
Как бы из дали падают листы,
отмахиваясь жестом отрицанья,
как будто сад небесный увядает.
А ночью в одиночество впадает
земля, упав из звездной темноты.
Все падаем. Так повелось в веках.
Глянь, рядом падает рука небрежно.
Но Некто есть, кто бесконечно нежно
паденье это держит на руках.
На краю ночи
В комнате и за стеною
не знающая луча
даль, и над ней, ночною,
я натянут струною,
вибрируя и звуча.
Множество тел скрипичных —
вещи; во сне — напев:
женский плач в безграничных
пространствах и тайный гнев
из рода в род;
зазвенев,
серебро моих нот
нависло над каждым предметом,
а среди них тот,
кто привлечен светом;
и пока я не исчезну
в бывшем небе, где след
моей танцующей трели
через щели
будет в бездну
падать свет.
Молитва
О, ночь, где краски все растворены,
и где утратили свои приметы
все вещи ради общей тишины
и темноты, — дай мне ты
частицей стать в несметном изобилье,
что обретя, ты примиряешь. Или
для чувств моих привычней свет дневной?
И выделится облик мой,
с предметами мешающе несхожий —
и лишний? Погляди на руки все же:
ну чем они не инструмент и вещь?
На перстень мой простой,
на эти руки разве свет дневной
не падает, доверчиво ласкаясь,
как на дорогу, — иль она, вздымаясь,
в день тянется не так, как в темень ночи?..
Движение вперед
И снова жизнь моя шумит потоком,
между широких берегов текущим, —
с вещами в братстве, день за днем растущем,
я и с картинами в родстве глубоком.
И весь я в том неназванном, далеком, —
то птицей с распростертыми крылами
парю под ветреными небесами,
то чувством вдруг в игру полутенями
на дно пруда, как рыбой, унесен.
Предчувствие
Я — словно флаг — с просторами знаюсь,
предчувствую ветра порывы и с ними срастаюсь,
в то время как вещи под нами не шелохнутся,
и двери еще не скрипят, и даже в камине все тихо,
окно не дрожит, и пыль тяжела на вещах...