— Завтра придет плотник, вставит рамы и починит крышу. К следующему воскресенью настелем пол и, если хватит досок, сделаем сцену, — сказал он.
Ана и Мариука бросились друг другу на шею, готовые плясать от радости. Глядя на них, Иоан Поп с гордостью думал: «И я на что-нибудь гожусь, смотри, как довольны». А Саву Макавей сказал про себя: «Уж больно он любит выхваляться! Про критику, видно, уже забыл».
Когда кончили разгружать, Иоан Поп отпустил возчика, и они все вместе пошли вниз, в деревню. Крестьяне пообедали и теперь сидели на завалинках, покуривая цигарки, или, собравшись кучками, шутили и смеялись. Женщин не было видно. Они мыли посуду, прибирались в доме. Лишь какая-то старушка, пригревшись на солнышке, что-то шептала себе под нос, уставившись в одну точку.
Все оборачивались, приветствовали их:
— Здорово, председатель!
— Добро пожаловать, Иоан!
Иоан Поп с удовольствием отвечал, часто останавливался и вступал в разговоры. Теперь он стоял перед домом Сэлкудяну, который был попригляднее остальных. Хозяин обнес его дощатым забором, а перед домом сколотил скамейку из двух обрезков толстой доски. Здесь больше всего собралось народу.
Ана и Мариука отошли в сторону, стесняясь стоять вместе с мужчинами, и, видя, что Иоан Поп вступил в разговор, потихоньку пошли дальше, к своим домам.
— Каким ветром занесло, Иоан?
— Все дела, дела…
— Нелегко руководить комуной… Дел много.
— Много, что и говорить!
— И все на твою голову!
— Как же ты справляешься?
— Делаю, что могу.
— Брось, брось, нечего тебе плакаться. Работы много, но и жалованье на дороге не валяется.
— Дело не в жалованье, — нахмурился Иоан, — дело в обязанностях. Если будешь думать только о жалованье, из твоей работы ни черта не получится. Ты кто? Гражданин? Гражданин! Живешь в республике? В республике. Тебе партия дала права? Дала. Но и обязанности на тебя возложила. Это надо понимать.
— А кто же этого не понимает?
— Да, к примеру, вы в Ниме…
— Ну-ну, председатель. Полегче! — надулся Василикэ Сэлкудяну.
— Чего же ты сердишься? В Ниме на сегодняшний день не засеяно пятнадцать югаров, так?
— Может быть, только не у меня.
— А кто говорит, что у тебя? У всех у вас. Спроси-ка Георгишора, благо он здесь.
Илие Георгишор спрятался за чужими спинами, не желая, как видно, отвечать.
— У Георгишора три югара вдоль берега, а засеял он двадцать пять аров. Из-за таких, как он, наша комуна плетется в хвосте. А с клубом, это же прямо насмешка получается!
Георгишор глубоко вздохнул, довольный, что переменилась тема разговора. Люди насторожились, подняли головы. Они ожидали, что председатель заговорит про посевы, а про клуб — это им и на ум не приходило.
— Клуб — это для развлечения молодежи, — наставительно произнес Сэлкудяну. — Ведь не я же пойду туда плясать перед всем народом, выставлять себя на посмешище, — раскатисто засмеялся он, и все его огромное тело заколыхалось.
— А если и мы пустимся в пляс, что худого? Пойдем, посмотрим на молодежь, как она комедии ставит, — женским голосом выкрикнул Яков Кукует, безбородый, тощий и длинный, в островерхой шапке.
— Да брось ты, грыжа, — защищался Сэлкудяну, отодвигаясь в сторону. — Не смеши! С твоим писклявым голосом, Кукует, только и быть бабьим подпевалой.
Люди смеялись до упаду. Кукует, притворяясь, что ему вовсе не обидно, тоже пытался засмеяться, хотя лицо его покраснело, а глаза часто-часто замигали.
— А я вам скажу, что зря мы смеемся, — медленно заговорил Саву Макавей, когда хохот утих. — Глупо смеемся, не подумавши. Почему мы отворачиваемся от клуба, когда знаем, что дело это доброе и полезное? Там не только танцы. Там и книги, и радио, и пьесы. Мы там культурную революцию совершим. Ото сна воспрянем. Вот что! А кому охота жить таким же дураком, как и прежде? Посмотрел бы я на него. — И Макавей повернулся к Сэлкудяну и зло посмотрел на него из-под широких бровей.
— Ишь куда завернул… — пробурчал Сэлкудяну и замолк, с сомнением поглядывая на людей.
— Слыхали? — вставил Иоан Поп. — Саву говорит, будто по книге читает. И правильно говорит. Совершим культурную революцию. Стоит только всем взяться. А если на готовенькое зариться, то ничего нам не видать…
— А что нам делать? Разве нам кто-нибудь растолковал?
— Не наша это забота. Для этого есть заведующий, есть председатель. Организуйте, а мы придем посмотрим на молодежь.