Когда по деревне разнеслось, что в клубе организуется танцевальный коллектив и руководителем его будет Хурдубец, в воскресенье с самого утра в ворота к Иону начали стучаться парни. Первым постучался Илисие Георгишор, Фырцуг.
— Эй, Ион, ты дома?
— Дома.
— Можно войти?
— Входи, мы давно уже встали.
В семействе Хурдубецев вставали до петухов. Первой поднималась старуха Феврония, а от ее воркотни просыпались и вылезали из-под одеял и остальные.
Фырцуг осторожно вошел, но, увидев, что все уже одеты по-праздничному, красиво и чисто, он успокоился, и движения его стали свободнее и непринужденнее. Сам он был подвижный, гибкий, хотя и низкорослый парнишка с красивым румяным застенчивым лицом. В особенности хороши были голос и ласковые карие глаза, нравившиеся девушкам.
— Садись, Илисие.
Ему пододвинули трехногую круглую табуретку.
— Каким ветром занесло?
— Да так, зашел поглядеть, как поживаете.
«Знаю я, зачем ты пришел, — весело подумала Мариука. — Небось пятки так и горят, когда узнал, что Ион пляшет в клубе», — но ничего не сказала и продолжала расчесывать свои черные волосы и прихорашиваться перед зеркалом и лишь улыбнулась своему отражению.
— Это ты хорошо сделал, — проговорил Ион, тоже повеселевший, будто он понял улыбку жены.
— Вижу, наряжаетесь, чтобы в клуб идти.
— Одеваемся. Да и ты как будто приоделся.
— Как-никак воскресенье.
— Вроде так.
Помолчали. Видно было, что паренек взволнован, но не знает, как начать. Ион, конечно, разгадал его заветную думу, но не торопился прийти ему на помощь.
— Как я слышал, — отважился Фырцуг, — в клубе большие новости.
— Очень рад, что ты слышал.
— Слышал я про одну штуку. — Думая, что теперь-то все пойдет как по маслу, Илисие тихо засмеялся, лукаво прищурив глаза.
— Да? Как я вижу, у тебя не только ноги, но и уши хорошие.
Паренек немного смутился. Он понял намек Хурдубеца и горестно подумал: «И дернуло же мне плясать у Крецу… Голова моя, головушка!»
— И у других ноги хорошие, — пробурчал он.
— Благодаренье богу. Хватает. — Хурдубец решил не щадить Фырцуга. — Вот мы и организовали танцевальный кружок.
— Да? Организовали?
— А ты об этом не слыхал?
— Нет, кажись, слыхал и об этом… — тихо пробормотал Георгишор, сразу потеряв всякую надежду. «Не возьмет он меня в кружок. Напрасно пришел».
— Да, да. Организовали кружок.
— Правда? И много народу будет танцевать?
— Нет, не так уж много. А нам много и не нужно. Мы выбрали самых хороших плясунов из всей деревни.
Хурдубец едва сдерживал смех, который нет-нет да и проглядывал в уголках рта, словно непоседливый цыпленок из-под крыла клуши. Мариука же никак не могла причесаться, она обняла зеркало и прислонилась лбом к стене, чтобы втихомолку посмеяться. Феврония варила мамалыгу и готовила на завтрак яичницу и брынзу, старик Тома Хурдубец и целая куча ребятишек с интересом и вниманием слушали разговор двух страстных плясунов.
— Гм! А кто же у вас в коллективе? — закинул удочку Фырцуг.
— Ну, значит, бадя Кукует… — начал Хурдубец.
— А-а! Хороший плясун бадя Яков, — оживился Илисие.
— Хороший… Потом Симион Пантя.
— Тоже здорово пляшет.
— Здорово. Есть и другие. И девушки, и женщины. Там и Розалия Кукует, и их Ирина.
Фырцуг вздрогнул и торопливо спросил:
— Ирина? А с кем танцует Ирина?
— Да я точно не припомню, с кем она танцует.
— Так! Здорово вы их всех перемешали.
Этого он никак не ожидал. Ирина танцует с другим. И главное, неизвестно с кем, Хурдубец даже не припомнит. Хорошенькое дело, нечего сказать!
Немного успокоившись, Георгишор огорченно спросил:
— Сегодня тоже танцуете?
— Сегодня не танцуем.
— А почему?
— Нету в плане.
— Ага! По плану танцуете.
— По плану. А разве ты не по плану пляшешь?
— А я-то по какому плану танцую?
— По плану Крецу.
Некоторое время Георгишор не мог вымолвить ни слова. Опустив глаза, пристыженный, неподвижно сидел он на табурете. Потом мрачно пробурчал:
— Видно, так и пройдет вся моя молодость и не попляшу я больше ни разу.
— Почему не попляшешь? Ведь Крецу обещал каждое воскресенье танцы устраивать.
— Маху я дал. А больше туда не пойду.
— Почему же?
— Да так! Константин этот всегда пьяный, ругается так, что ребятам стыдно, не то что девушкам… А потом — он кулак…
— Ага… И до тебя дошло, что он кулак, — задорно вставила Мариука. — Немножко поздновато.