Но в мейхане на пристань Иржик больше не пошел. Забыл и про белую ладонь, угощавшую его горьким миндалем. Сэр Томас был ласков и щедр.
— Вам уже не хочется бежать из Стамбула? — спросил он у Иржика.
— Куда мне ехать? У меня никого нет.
— Так выпьем!
Они пили вино, и сэр Томас рассказывал о старом пирате, поэте и заговорщике Уолтере Рэли. О золоте индейцев и краснокожих принцессах, косы которых заплетены наподобие конских хвостов. О сэре Дрейке{134} и английских купцах, торговцах пряностями, проливших ради этих пряностей больше крови, чем во всех войнах в истории Римской империи.
— И я тех же кровей, — говорил сэр Томас. — Ост-Индская компания мне дороже двора святого Якова. Люблю золото, серебро и рубины. Хотите, я сделаю из вас пирата и купца? Ну что за будущее ждет страны без выхода к морю? Они высохнут, обедняют и исчезнут. Морские же державы обновляются вечно. Моя затаенная мечта — это обновленная Восточная империя Константина. Подобно рыцарям Балдуина Фландрского{135}, которые хотели переделать ее в империю Латинскую, я желал бы отдать ее компаниям английских купцов. Как вторую Индию!
Иржик махнул рукой.
— Суета сует, думаете вы, как сказано в Библии, — продолжал сэр Томас. — Вы слишком чтите Библию, мой друг! То, из чего струится золото, — не суета. Золото и наслаждения! Только миг, время, которое мы провели с прекрасной женщиной, — не суета. Эпикурейство — вот высшая философия.
— В Гаагу я не поеду, — сказал Иржик. — Я напился из Леты. И все забыл. Я мертв. Мне очень хорошо в царстве теней.
— Вы ошибаетесь — это и есть жизнь! Попы захлопывали перед нами ее ворота и называли ее смертью. Они закрывали нам глаза и залепляли наши уши воском, чтобы скрыть эту восхитительную наготу и ее влекущий голос. Но попы обманывали нас, как и Моисей. И апостол Павел. Нет никакой радости в бедности, самоотреченье — это медленная смерть. А смерть — это конец, а вовсе не начало, как утверждает пророк Галилейский.
Иржик больше не просил Басилидеса привести ему женщину, вскоре он сам нашел ее. Госпожу Мадлен, супругу мистера Перри, того самого купца, которого граф Эрандельский послал в Стамбул скупать в Турецкой империи древние греческие скульптуры. И лорд Эрандел, как и сэр Томас, сопровождал когда-то принцессу Бесси в ее свадебном путешествии по Рейну. Мистер Перри был в той свите экономом и финансистом. Сейчас сэр Эрандел приказал ему не скупиться. Все, что отыщут агенты сэра Томаса для Бекингема, должно быть перекуплено. Мистер Перри отсутствовал долгими месяцами, объезжая Аттику, Морею и острова. Госпожа Мадлен скучала. Ее внимание привлек чешский рыцарь, о котором рассказывали, будто он был пажом леди Бесси.
Она изыскала возможность познакомиться с ним. Как и леди Роу, расспрашивала его о придворной службе. Но при этом она проявила больше любопытства. Госпожа Мадлен рассказала Иржику, что по пути в Стамбул остановилась со своим супругом в Гааге в доме те Вассенар и передала леди Бесси подарок лорда Эрандела — черного пуделя.
— Королева улыбалась как нимфа, — добавила госпожа Мадлен.
Иржик заметил:
— Она всегда была прекрасна — и в радости и в печали.
Госпожа Мадлен сообщила, что королевская чета вовсе не бедствует. Голландцы выплачивают им десять тысяч золотых в месяц, а из Англии они получают остальные двадцать шесть тысяч. Так, по крайней мере, уверяет мистер Перри, а уж он в этих делах разбирается. Впрочем, на эти деньги кормится почти две тысячи человек. Английские и пфальцские секретари, семья канцлера Камерариуса, чешские дворяне, слуги, повара, портные, учителя, брадобреи, кучеры, содержится псарня и большой двор. Двор этот расселился по всей маленькой Гааге, но состоит на довольствии в доме те Вассенар.
Госпожа Мадлен старалась утешить его этими рассказами. Он, правда, не признался в своей любви к королеве Бесси, но госпожа Мадлен нисколько в этом не сомневалась: возможно ли избежать ее чар?
И гордилась тем, что заняла место королевы в сердце Иржика.
Но Арпаджик оказался в любви настоящим варваром. Мадам Мадлен, уроженка Камбре, была нежней тончайшего кружева. Он чуть не разорвал ее. Любовь продолжалась до возвращения из Аттики мистера Перри.
Муж, не говоря худого слова, вызвал Иржика на дуэль, хотя купцам всегда претили поединки. Впрочем, мистер Перри считал себя почти что дворянином. Поглазеть на этот поединок во дворе британской резиденции в Пере явилось все английское посольство, от сэра Томаса до конюха-шотландца. Дуэль длилась всего полчаса, чуть меньше, чем битва на Белой горе. Иржик проткнул оплывшее жиром сердце мистера Перри острием своей шпаги. «Удивительно, но каждое мое любовное приключение кончается смертью», — подумал он. Грек Басилидес поздравил Иржика словами: