— Простите, сэр, но я сыт по горло этой вашей политикой еще с Праги!
— Допускаю. Но кое-что в этой политике для вас могло быть небезынтересным. Мы подружились с Францией. Принц Уэльский берет в жены французскую принцессу, а не испанскую инфанту.
— А мне-то что до этого, сэр?
— Полагаю, и вам до этого есть дело. Король Яков решил воевать с Габсбургами.
— Ай-яй-яй! — ухмыльнулся Иржик.
— Будь вы не агент чешского короля, а мой секретарь, я приказал бы выпороть вас за эту ухмылку.
Иржик снова рассмеялся и заметил:
— Вы только что произнесли забытые слова — чешский король. Что, разве опять заговорили о чешском короле?
— Не столько о короле, сколько о королеве.
— Вы отсылаете меня в Гаагу?
— Нет, в Гаагу я вас не отправлю.
— Не хотите?
— Не хочу! — Сэр Томас топнул ножкой. — Во Франции пришел к власти кардинал Ришелье, человек замечательных способностей. Не за горами союз Франции, Савойи, Венеции и Англии. К ним присоединятся короли датский и шведский. Турция тоже не останется в бездействии, и снова выступит Бетлен Габор. Что вы на это скажете?
— А король чешский?
— Поговаривают и о чешском короле.
— Граф Турн давно не писал мне, — сказал Иржик.
— Но сэр Нетерсол сообщал мне о графе Турне. Некоторое время он был генералом у Мансфельда. А теперь отправляется в Венецию.
— Что же он собирается делать?
— Командовать войсками в будущей войне с императором.
— А я только что разогнал стражников чауш-баши, которые явились, чтоб арестовать меня. Сгорело мое жилище и весь дом. Жаль, — сказал Иржик.
Сэр Томас побагровел. Вскочив, он забегал по комнате.
— И вы говорите об этом с таким спокойствием?
— Мне пришлось отстреливаться.
— Только что у меня был великий визирь с требованием выслать вас за пределы Турции.
— И вы меня увольняете?
— Да. Я не могу больше держать вас у себя. Вы поедете к графу Турну в Венецию.
Иржик пожал плечами.
Еще до полудня сэр Томас отправился к великому визирю с протестом против действий чауш-баши:
— Как же можно полагаться на слова турецких властей, если ваша правая рука не ведает, что творит левая?
Гюрджю Мохаммед снова рассыпался в извинениях. Он обязался возместить убытки за сгоревший дом и испорченный гардероб рыцаря Арпаджика. Сэр Томас, в свою очередь, подтвердил, что Арпаджик уедет:
— И весьма скоро. При первой же возможности.
— Жить вы будете, сэр, — заявил сэр Томас Иржику, — пока что в здании посольства, здесь, у меня. О вашей отправке в Венецию я позабочусь. Мне наконец удастся вздохнуть спокойно, только когда я избавлюсь от вас.
— Мне тоже, сэр. Благодаря вам я узнал, что такое сплин. Но дома я сидеть не собираюсь. Не люблю темниц. Потому я и разогнал людей чауш-баши, которые хотели арестовать меня.
— Поступайте как вам угодно, но я за вашу безопасность не ручаюсь.
И рыцарь Арпаджик начал прощаться со Стамбулом.
Прощание это вышло таким, что даже грека Басилидеса охватил страх. Арпаджик играл в примеру, обыгрывая в пух и прах купцов. Бросал кости с янычарскими чаушами, обчищая их до последнего пиастра. Поил вином каждого встречного. В караван-сарае снял целую залу и угощал там званых и незваных. Танцевал гальярду на накрытом столе, круша блюда и бокалы.
Неделями пропадал в портовых мейхане, спаивая матросов и грузчиков. А ночью отправлялся на кладбище Церкви Святого Воскресения и стоял на коленях у могилы Зои. Отца Исаакиоса патриарх отослал в Афонский монастырь. Матушка Марика уехала в Ускюдар к сыновьям. Могила Зои осела. Иржик нанял людей подсыпать холмик и украсить его цветами. А потом танцевал в армянском борделе с голыми девками, швыряя им золото. В ответ на замечание сэра Томаса обозвал его вонючим лицемером. Написал в Гаагу графу Турну, спрашивая, действительно ли тот собирается в Венецию. Ответа не было. Тогда он написал Корлату в Брашов и сообщил, что убил Зою своей любовью и ничто на земле его больше не радует. Спрашивал, не собирается ли тот снова в Стамбул, потому что тут подули новые ветры. Господин Корлат не ответил.
Иржик заявился к старому Минхеру де ла Хайе, голландскому послу. Минхер принял его дружелюбно. Расспрашивал о Трансильвании. Признался, что ему надоело долгое пребывание в Стамбуле, а домой как-то не тянет. Князь Бетлен зовет его в Сибинь. Предлагает имения и графский титул. Минхер мечтает о покое. Голландия вступит в войну. А Минхер уйдет на отдых в Дакию на манер древних римских полководцев.
Иржик спросил, нет ли у Минхера каких-либо известий о пфальцском дворе в Гааге.