— Выпейте со мной.
Он налил Иржику джина. Вдруг ударил ладонью по столу и закричал:
— Самая красивая в мире страна — это Англия! Отчего вы не едете с нами в Англию, если уж вступили на борт нашего корабля?
— Я еду в Венецию. Она готовит войну против императора. А вы не ведете войны.
— Вы заблуждаетесь. Мы всегда с кем-нибудь воюем, — усмехнулся сэр Браун.
Они немного помолчали.
— Нам благоприятствует ветер, — начал адмирал. — Дует в борта и в корму. Среди этих островов можно отлично лавировать. Вы не хотели бы стать моряком? Сэр Томас сказал, что вы дворянин. Мой капитан и штурман — тоже дворяне. И сам я. У нас теперь каждый может стать дворянином.
— Мне нужно на родину, ваше превосходительство.
— Ну что же, жаль! Сэр Томас говорил, что вы были пажом английской принцессы. Вы едете к ней?
— Я еду домой.
— Тысяча чертей, да признайтесь же наконец, куда это вы собрались!
— В Прагу!
— Где это?
— Посредине чешской земли.
— Я знаю Виргинию и обе Индии, а вот где эта ваша чешская земля, понятия не имею. Скажите, туда можно приплыть по морю?
— Нельзя.
— Ну тогда вам дьявольски не повезло. Не сердитесь, но лучше бы вам туда не ездить. А эта принцесса… Это она Зимняя королева?
— Так прозвали ее иезуиты.
— Не люблю я этих ваших иезуитов. На одном испанском острове в устье Амазонки я приказал поджарить кое-кого из них на костре. И чего они всюду лезут? Мы-то добиваемся всего лишь свободы мореплавания и вероисповедания. А вы, юноша, можно сказать, уже проговорились. Вы что, собираетесь погибнуть в бою за вашу принцессу?
Иржи молчал.
— И чего ради вам погибать? Жизнь так прекрасна. Суши на свете гораздо больше, чем мы предполагали. И она не вся еще открыта. Море беспредельно! Повсюду есть женщины. А в новых странах найдется немало золота. Оставайтесь с нами. Пусть другие погибают в битвах!
— Не могу, сэр. У нас на родине беда.
— Одни бегут домой, потому что там хорошо, а вы спешите туда, потому что там беда. В ваших краях есть золото? Или рубины? Редкие пряности? Вы накупите там рабов, сколько пожелаете? Что вы будете делать дома?
— Сначала мне надо вернуться, а потом будет видно. Пять лет я не был дома. Бывало, что мне хотелось забыть родину. Я смеялся и танцевал, чтобы поскорее забыть. Плакал, чтобы забыться. Сорил деньгами, чтобы забыть обо всем. Кощунствовал и молился. Но ничего не помогало…
Сэр Браун встал. Протянул руку к полке и достал книгу в черном переплете. Уселся и стал ее перелистывать. А потом принялся читать напевным голосом:
— «И станет так, когда я возьму их в плен, что ворочусь я, и смилуюсь над ними, и снова приведу каждого из них к наследству его и каждого из них в страну его…»
Он закрыл книгу. Вгляделся гостю в глаза и спросил:
— Вы это хотели сказать?
— Да, я хотел сказать именно это!
Старик встал и поставил книгу на полку:
— Я рад, что мне удалось понять вас, сэр.
Иржик понравился старому адмиралу, капитану сэру Эдварду, штурману Стронгу и Джону. Он понравился матросам в голубых блузах, загорелым и усатым, которые поднимали и опускали паруса на мачтах, стояли на марсах вахту и крепили шкоты под яростным ветром и солеными брызгами высокой волны. Он сиживал с ними в кубрике, ел и пил, пел и играл.
Так он и плыл среди островов и в открытом море, где не видно берегов, и путь этот был похож на сон.
Целые стада дельфинов показывались из вод, и моряки как дети радовались, глядя на их прыжки, даже не подозревая, что животные эти когда-то считались священными. Они и понятия не имели, что плывут по священному морю, мимо священных островов. Трою капитан сэр Эдвард назвал Эски Истамбулом, старым Стамбулом. О Лесбосе ни адмирал, ни его капитан со штурманом не знали, что некогда там жила Сафо и родился Орион. Не было на судне господина Корлата, который при виде лимонных рощ Хиоса вспомнил бы Вергилия. У Наксоса никто не произнес имя Ариадны и не задрожал от восторга при виде очаровательных островов Киклады, сгрудившихся зеленым кольцом вокруг Аполлонова Делоса.
За кипарисами и оливами на тех островах часто виднелись блеклые руины древних храмов, боги которых умерли в памяти людей. Новому богу другие люди поставили новые храмы. И на них сверкали золотые кресты. Тут же высились стройные башенки минаретов, с которых взывали к другому богу и к другому пророку. Турецкие крепости поднимали зеленое знамя пророка, приветствуя военный корабль, который не заходил ни в одну гавань, поскольку ветер был благоприятный и в бочках под палубой хватало питьевой воды. На этом море царил покой.