— Будет жатва.
— А зачем вы послали ко мне проповедника Ахача? На разведку?
— Он признал в вас короля Ячменька.
— А вы меня не узнали?
— Как же, узнали, но слуга господень будет помудрей нас.
— Стыдитесь, — сказал пан король без всякого гнева. — Так что же делается на свете?
— Шведы выезжают из Оломоуца грабить по всей округе.
— Вычистите оружие! — распорядился пан король.
— Императорские драгуны снова заняли Литовль. Шведы разграбили Товачов и осаждают тамошний замок. Они забирают в деревнях всех коней подчистую.
— Спрячьте коней! Вам они понадобятся!
— Шведа ловит крестьян и гонит их строить укрепления в Оломоуце.
— Что ж, укрепления — вещь хорошая, но леса и пруды — тоже.
— Валахи помогают Шведе. Возят ему соль из Польши.
— Соль — тоже хорошая вещь.
— Вы мудро судите, пан король, я приду к вам с членами управы.
— Заботьтесь об урожае! И держите порох сухим!
Староста Паздера откланялся и снова запер дверь на ключ.
Но наступил день, когда чуть свет в светлицу в дом кожевника Франца ввалился дядюшка Фолтын и, тряся спящего короля, завопил:
— Гей, пан король! Шведа здесь. Лейб-гвардия залезла в подвалы замка, управляющий Ганнес удрал в Плешовец, а Шведа увозит с поля снопы.
— Кто тебя за мной послал?
— Дядюшка Паздера.
— А где он?
— Собирает по городку мушкеты и сабли.
— Где мой конь?
— Я привел его к калитке.
— Сейчас я оденусь.
Пан король мгновенно оделся, подпоясался, пристегнул шпагу. На белоснежной рубашке — вчера бабка Кристина выстирала и выгладила ее — сверкала золотая звезда.
Березка заржала от радости.
— Вели бить в барабаны и трубить тревогу! Все за мной! У кого нет ружья, берите вилы. Женщины и дети пусть спрячутся в лесу Скршен. Где он, Шведа?
— На полях возле Гетмана.
Пан король смотрел грозно, словно генерал. Березка под ним танцевала. Пан король крикнул караульщикам во дворе:
— За мной! Кончай сторожить!
Неохотно идут ганаки в бой, но уж если пойдут, то всерьез. Молодцы вывалили со двора, вскинули алебарды на правое плечо и застыли как статуи. За ними Фолтын на гнедом и с пистолетом в руках. Завадилик с валашкой и Кочирж с саблей… На статном вороном прискакал верзила Розегнал, Микулаш, со старым копьем, сохранившимся со времен гуситских войн.
— Сколько их там? — крикнул Иржи Фолтыну.
— Да почитай две дюжины…
Пан король засмеялся. Светились его белокурые волосы, которые он не стриг больше месяца. Утреннее небо было пасмурным. Солнце поднималось за Бржестом.
В городке раздавались звуки барабанов и труб — объявляли тревогу.
— Все за мной к Гетману! Ни одного снопа они не увезут!
Он пришпорил кобылку и сразу превратился в того полковника, который под Лютценом пробился к самой виселице за мельницей, а под Виттштоком ворвался в обоз саксонцев.
По обе стороны запыленной дороги теснились избенки, и полковник на своем коне возвышался над их соломенными крышами. Из изб выбегали женщины и дети и бежали, как им было приказано, в лес Скршен. Женщины не хныкали, они даже улыбались, глядя на пана короля. Барабан грохотал, и трубач трубил.
— Две дюжины рейтар… Это две дюжины коней для нас! — прокричал пан король дядюшке Фолтыну, и тут прибежал пан староста Паздера и доложил:
— Пан король, мы седлаем коней и следуем за вами.
— Да пошевеливайтесь вы, черт возьми, — выругался король и поскакал галопом к гумнам.
Во всей своей золотистой красе тянулись перед ним поля ржи и пшеницы до самой зеленой Расины и волновались под утренним ветерком. Жаворонки распевали свою утреннюю песню высоко в небе, блестевшем серебром. А за лесом Расиной поднимался к небу черный дым. Иржи не раз видел такой дым. Наверное, горит в Киселовицах. Он остановил Березку. Погладил ее по гриве.
Пруд Гетман словно покрылся гусиной кожей от озноба. Впереди у Заржичи ржаное поле было уже сжато. Темные фигурки торопливо бегали по стерне, стаскивая в охапке снопы. Другие темные фигуры держали за вожжи лошадей, которые паслись, сбившись кучей на болотистом лугу возле Гетмана. На стерне стояли телеги с высокими колесами, наполовину уже нагруженные. Их было три, с пристяжными лошадьми. Еще лошади!
— Вперед! — вскричал пан король и, выхватив шпагу, птицей влетел на поле. От копыт Березки только комья отскакивали, поднимая пыль.
Хропыньцы побежали и поскакали за ним на конях с криком и галдежом.
А всадник с золотой звездой ругался на всех языках и поносил тех, кто таскал и складывал на телеги снопы, обзывая их паршивыми псами, грабителями и бессовестными поджигателями. Он бранился по-шведски, по-немецки, по-голландски, по-фински. Солдаты испугались и, побросав снопы на стерне, побежали по полю, полезли на возы, ни разу не выстрелив, даже за сабли не схватились, потому что этот всадник, свалившийся с неба, был страшен, как сам сатана, сатана в белой рубахе с золотой звездой.