— Ты гляди, гляди, Ячменек! Видишь, я вовсе не русалка!
Стиснув Иржику локоть, она предложила:
— Пошли в лес. Интересно, что там поделывают белки.
Пробираясь сквозь заросли, она только смеялась, когда ветви стегали ее по лицу и трепали волосы.
— Расскажи, как выглядит ваш Кромержиж с приходом настоящей весны, такой, как сегодня.
— Снег оседает, лед на реках трескается с пушечным грохотом, звенят ручьи. Ночью выглядывают молодые листочки на липах, буках, березах, на сирени и орешнике. Под золотым сиянием солнца просыхает трава. В тени пахнет фиалками. Распускается белоцветник, голубеют перелески.
— Отыщешь фиалку, будет тебе награда!
Он бросился искать по впадинам, в болотистой низине ручья, в траве под деревянным мостком.
И нашел целых пять.
— Каждому пальцу по одной, — сказала она и сжала стебли в кулаке, — придется поцеловать тебя пять раз. — И подарила ему пять поцелуев — в глаза, в уши и в губы, считая при этом:
— Один, два, три, четыре, пять.
— У вас в Кромержиже так же целуются?
— Не знаю, — ответил Ячменек и убежал искать еще. Пусть не думает, будто он покраснел от ее поцелуев! Это просто кровь приливает к голове оттого, что он склоняется к земле.
— Белка! — закричала королева. — Она подглядывала! — и, поднявшись на цыпочки, захлопала в ладоши, как пастушка на гусей. — Убежала! Ишь, любопытная! Не ходи больше искать! Хватит целоваться! — Бесси снова взяла Иржика под руку. Заметив, что они одного роста, сказала: — Фредерик ниже!
Иржик нахмурился.
— Не буду больше о нем говорить. Ты ревнуешь напрасно, Жорж.
— Почему вы не называете меня Ячменьком?
— Напрасно, Ячменек, он всего лишь король!
— Но вы любите его.
— Я никого не люблю, запомни это!
Он отпустил ее руку. Отбежал подальше и запел жалобным голосом:
— Это у вас на Гане так весной причитают?
Королева швырнула в Иржика фиалки.
— За что вы меня мучаете?
Она ответила серьезно:
— Весна — это такое мучение, Ячменек!
И повела его за руку по охотничьей тропке между скалами, усыпанной ржавой хвоей и поросшей кустами черники. Они остановились перед заброшенной каменоломней.
— Здесь белый камень, поэтому и гора называется Белой, — объяснил Иржик.
— Берега Англии тоже белые. Если бы я не рожала каждый год детей, поехала бы сейчас взглянуть на эти берега.
Он снова помрачнел.
— Опять ревнуешь? Но ты ведь любишь Хайни!
— Он родился, когда я еще не знал вас.
Королева засмеялась.
— Вы разговариваете со мной как с ребенком!
— С детьми о таких вещах не говорят. — Она помолчала, а потом показала: — Смотри, снег!
Солнце просвечивало сквозь редкие пихты. А под их ветвями распустились тысячи анемонов, словно разлились серебряные волны.
— Цветы усыпали землю на радость тебе, Ячменек!
— Зато вам невесело.
— Кому не дано счастья любить, тот не радуется даже цветам.
И все же она не могла оторвать взор от залившего весь лес белого половодья цветов. Белые звездочки отражались в ее зеленых глазах.
— Белые морские звезды на зеленой траве и белые звезды в ваших глазах, — сказал Ячменек. — Как это прекрасно!
— Что же прекрасно, звезды на траве или я?.. — переспросила она.
Он опустил голову.
— Ты мечтаешь обо мне, Ячменек?
Он промолчал в ответ.
— Думаешь, я — это новая жена Потифара?
Он упал на колени, обнял ее ноги и с поцелуями припал к накидке.
— Осторожнее, иначе не твое одеяние останется в моих руках, а моя накидка в твоих. Чего ты ждешь от меня, Ячмене к?
— Не знаю… не знаю… боже мой… я не знаю…
— Оставь бога в покое, встань и иди.
Она подняла его и прошла рядом несколько шагов.
— Как говорят у нас в Шотландии — мартовское солнце опаляет сердца. У вас тоже? — Она всмотрелась в сверкающую белизной глубину леса. — В Ричмонде сейчас садовники стригут газоны. В это время ко мне обычно приезжал из Лондона сэр Томас. До того, как уехал ловить попугаев на Ориноко.
— Вы любили этого человека?
— Повторяю тебе, никого и никогда я не любила!
Он замолчал.
— Ты весь дрожишь, — заметила она. — Это не от холода. Сердишься на меня? Я не желаю тебе зла.
— Не понимаю.