— Ваша милость! — заикаясь, промолвил Индржих. — Уже полдень, и портрет готов, ваша милость.
— Нет, не готов, — сказал король, — я вижу в этом углу пустое, не тронутое кистью место. И где твоя знаменитая золотистая тень в глубине?
— Ваша милость, — застонал Индржих, — я умираю с голоду!
Тут встала королева, взяла Индржиха за руку и повела к уставленному яствами столу.
— Ты же знаешь, пан Индржих, какой был уговор! За мой портрет ты, как сам того пожелал, получаешь единственную награду — поцелуй королевы!
— Да, пани, — печально промолвил Индржих.
— Выбирай! — И она указала на стол, а потом на себя. — Вот полный стол, а вот я. Или стол, или мой поцелуй.
С минуту Индржих раздумывал. А потом торжественно произнес:
— Отрекаюсь от обещанной награды и прошу, чтобы меня допустили к столу.
Тут королева повернулась и пошла к дверям.
— Ваша милость оскорбились? — в трепете воскликнул Индржих.
Королева Анна остановилась и промолвила строго:
— Ты, пан Индржих, как говорят, из-за пристрастия к еде отрекся от радостей супружества. Говорят, ты вообще отрекся от любви. Но то, что ты отказываешься и от поцелуя королевы, — крайне прискорбно.
Тут хотел пан Индржих стать перед королевой на колени и просить прощенья. Но живот ему помешал в этом. Он опустился на одно колено, глубоко вздохнул, упал на другое и повалился на бок.
Так лежал он некоторое время, подгребая обеими руками. Король хохотал, смеялась и королева. Потом подняли они, владыки земли Чешской, своего подданного, и, когда он встал, поцеловала его королева в уста.
— Иди за стол, голодный Индржих! Это я проверяла, что в нас сильней. Ты прав, Индржих, сначала мы учимся есть, а потом уже целоваться.
И сели король с королевой и с художником за стол, и мастер Индржих ел, так что пот градом катился у него по лбу…
После обеда он закончил портрет. Это один из его самых удачных. Только во взгляде королевы есть что-то горестное, чего в нем никогда не было на самом деле. За портрет получил мастер помимо поцелуя королевы и золото. И был гостем их милостей еще целую неделю, да и потом к ним не раз приходил, чтобы, как говаривала веселая королева, показать и местным и чужеземным, как у нас едят.
— Ладно ты это запомнил, пан Витек, — сказал король и громко рассмеялся.
Рассмеялся вместе с ним и пан Ешек с паном Бушеком. А потом сказал Карл такие слова:
— Вот тут говорили уже про самых разных женщин, про всякую-разную любовь и ревность. Хочу и я в дополнение к вашим картинкам добавить небольшую историю о ревности, которую испытал император, когда один монах похвалялся в присутствии его супруги. Императором тем был я, а супругой — юная Анна Свидницкая, пошли ей господи мученический венец. Ведь умерла она, вместе с младенцем, на шестой неделе после родов. Не было у меня жены прелестней ее, а ведь я уже, слава богу, женат в четвертый раз… Не прогневайтесь, что я все о себе рассказываю: нет у меня таланта задумываться о судьбах других. И кроме того, это мой последний рассказ. Завтра я буду только слушать.
И стал рассказывать.
Перевод Н. Беляевой.
АННА СВИДНИЦКАЯ
Рассказ о том, как прославленный путешественник итальянец Мариньола{281} был гостем короля в пражском Граде и какие беспокойства причинил он своему державному хозяину.
Когда в 1353 году на сретенье умерла моя вторая жена, Анна, которую я всего четыре года как привез из Пфальца, очень я скорбел тогда и не хотел уже более жениться. Но Анна не оставила мне детей, единственный ее ребенок не дожил и до двух лет. Был это мой первый сын Вацлав.
А брак мне представился весьма заманчивый. При дворе венгерского короля воспитывалась племянница князя Болека Свидницкого, тоже Анна. Когда-то думал я посватать эту девушку для своего сына Вацлава. Но раз он помер, решил я посвататься к ней сам, а было ей четырнадцать лет.
Впервые я трепетал перед женщиной, увидя Анну в королевском замке в Буде: стройна и русоволоса, щеки округлые, губы полные, вся розовая, то весела и беззаботна, а то вдруг задумается и будто ее нет с вами. Мне в ту пору было под сорок. Конечно, было бы естественней, если бы я стал ей свекром. А я, король чешский и римский, стоял перед юной княжной и просил ее руки.