— Да и что иного можно ожидать от особы, меченной аллахом: кривого и хромого, каковым он, Фердинанд, безусловно является?
При этих словах Фридрих соскочил с трона, засмеялся и захлопал в ладоши. А за ним начали смеяться и хлопать все собравшиеся. Ухмыльнулся и чауш и огладил свою черную бородку.
Однако ко всем вернулось серьезное настроение, когда они услышали о том, что Мехмед-ага был послан в Чехию, чтобы воочию убедиться в нежелании чешских земель возвратиться под иго Фердинанда. И снова поднялось ликование, когда прозвучал призыв к королю Фридриху тотчас и без промедления направить послов от всех своих земель в Высокую Порту, уполномочив их обсудить с великим визирем условия соглашений, могущих быть заключенными к чести и на благо договаривающихся сторон и на погибель супостатам.
Заключительные слова султанского послания все встретили приветственными возгласами. А Мехмед-ага добавил:
— Я привез и второе письмо, а именно от великого визиря Али-паши, скрепленное печатью Высокой Порты. Из сего послания высшие советники вашего королевства смогут узнать, каким надлежит быть посольству и какими путями следовать в Стамбул. Вам же всем, сподобившимся услышать посредством меня голос самого султана — да ниспошлет ему аллах мудрости и долголетия и да продлится род его до скончания света! — желаю, чтобы уберег вас аллах от телесной немощи, бедности и рабства. Да исполнится воля владыки мира. Аминь.
Затрубили трубачи, и загремели барабаны. Король Фридрих сошел с трона и обнял за шею, начисто позабыв об этикете, турецкого посла, оглушив его ласковыми речами, из которых Мехмед-ага не понял ни слова.
На дворе в это время собрался народ. Все потешались, указывали пальцем на турка, удивляясь его кафтану и острым туфлям, и кричали ему ура.
Мехмед-ага торопился к королеве. Она убедила Фридриха разрешить ей разговор с послом с глазу на глаз, в присутствии лишь двух толмачей — драгомана и пажа Иржика из Хропыни. Она собиралась вести беседы не от лица чешской королевы, а как дочь короля Англии и Шотландии.
Королева сидела в высоком кресле, расправив свои юбки вокруг ног как лепестки розы. Она была туго затянута в корсет, чтобы сторонний глаз не заметил ее благословенного положения. Из-под глубокого выреза платья выступали ее ослепительно белые маленькие груди. Шею королевы троекратно обвивали нитки жемчуга. Бриллиантовая диадема в виде звезды украшала ее волосы. Королева напоминала Титанию{88}, зеленоокую повелительницу эльфов из пьесы Шекспира, которую в месяце марте, когда Фридрих был в отъезде в Лужице, давали в Граде английские комедианты.
Бесси спросила у Иржика, как она ему нравится.
Тот ответил восхищенным взглядом.
Но в это время сам чауш Мехмед-ага, сопровождаемый толмачом, вступил в залу и троекратно пал ниц.
Королева произнесла:
— О делах нашего королевства вы имели беседу с королем и его советниками, я же хочу поговорить с вами о вашей прекрасной стране и ее могущественном повелителе. Скажите, султан Осман молод?
Драгоман с лицом и статью Илиона перевел слова Мехмеда-аги:
— Мой господин молод. Когда два года назад он взошел на падишахский престол, ему не было и четырнадцати. Но уже тогда сердцем и умом он походил на самых великих мужей своего рода — Мухаммеда Второго и Сулеймана Первого{89}. Он прекрасен обличьем и храбр душой, он непревзойденный наездник и меткий стрелок из лука. Султан обладает всеми воинскими доблестями, но стремится к миру. Он предпочитает жить в походном шатре из ковров и полотен, цвета которых выбирает сам. Ненавидит трусов и лжецов. И по этой причине ему крайне противен низложенный с чешского престола Фердинанд.
— Посмеете ли вы передать своему господину слова дочери английского короля? Его жены не будут ревновать?
— Почту за честь передать слова вашего королевского величества и присовокупить описание вашей несравненной красоты.