Но король все же отбыл к войскам — так решил военный совет.
При расставании он рыдал сильнее малолетнего Хайни тремя неделями раньше. А до этого приказал разоружить всех католиков, не присягнувших ему на верность, и закрыть все монастыри. Три веймарские роты он поставил на охрану Града, а трем ротам нидерландской гвардии поручил надзор за веймарскими солдатами.
Фридрих отправлялся на войну без всякой охоты. Но поскольку оба его неприятеля, которым император поручил усмирение непокорной Чехии — Максимилиан Баварский и Иоганн Георг Саксонский, — находились при войске, то и ему волей-неволей пришлось покинуть Прагу. Ходили слухи, что на это его сподвигнул своей насмешливой речью член военного совета, австриец Чернембл. Канцлер Камерариус до последней минуты противился отъезду короля, убеждая, что может произойти все, что угодно, вплоть до наихудшего. Фердинанд способен подослать наемного убийцу, который нанесет вероломный удар. И вообще, на королевское войско положиться нельзя. Глядишь, потребуют от короля невыплаченное жалованье, а там бог весть чем дело кончится.
При прощании маленький Рупрехт разревелся. Но у Елизаветы глаза были сухие и гневные.
Король подал руку Иржику:
— Хочешь поехать со мной? — робко спросил он.
Но королева отрезала:
— Паж останется тут охранять меня!
Используя отъезд для поднятия пошатнувшегося престижа короля, советники устроили подходящие к случаю торжества. Отъезд был назначен на день святого Вацлава — большой праздник. В храмах раздавались старинные песнопения, призывающие всевышнего не допустить истребления нашего и колен грядущих{102}. Под звон колоколов лютеранские священники служили торжественные молебны. Свита короля остановилась на Староместской площади и вслед за Фридрихом вошла в заполненный народом храм, где их встретил тот самый священник Дикаст{103}, который некогда возложил на его голову корону. По лютеранскому обычаю, он преломил хлеб и отпил из кубка вина.
Затем по улицам Праги, шумевшим праздничными толпами, король подъехал к городским воротам, где чешские вельможи расстались с ним. В карете остался один герцог Гольштейнский{104}. Бог знает, какими ветрами занесло к нам этого немца. Военный кортеж короля, бело-голубой, пышный и шумный, двигался по дороге на Табор к частям под командованием Ангальта-старшего. Первую ночь Фридрих провел в замке Конопиште.
Его войска в те дни располагались в междуречье Отавы и Влтавы. Были там пехота и конники из Чехии, Нижней Австрии, Силезии, Моравии, а также мадьяры Бетлена, подошедшие из Австрии. Вот уже три недели не видели они неприятеля. Мадьяры разместились в посадах и деревнях, незадолго до этого покинутых Мансфельдом, который отправился охранять горные перевалы в Чешском Лесу, поскольку баварские полки были замечены возле Коубы и Брода. И неизвестно было, собирается ли победоносный Спинола напасть из Верхнего Пфальца на Чехию.
Странная это была война. Полки короля уклонялись от встреч с императорскими войсками, и обе стороны были рады, если удавалось избежать столкновения. Никто не имел понятия, куда направляется Максимилиан, какой маневр предпримет Турн. Король ночевал в покинутых замках и стрелял в лесу тетеревов. Особенно ему понравилось в замке Орлик. Не забывал Фридрих и королеву — писал ей о любви, о погоде, о том, что съел вчера на ужин.
Войска Лиги тем временем захватили Водняны. Городок сдался. Ополченцам из крестьян, защищавшим Водняны, было обещано, что их беспрепятственно отпустят по домам. А когда они сложили оружие, их всех перебили.
Бюкуа штурмом взял Прахатице, город разграбил и сжег. Маррадас стер с лица земли Тын-над-Влтавой. Писек захватили по одну сторону моста императорские вояки, а с другой — баварцы. Город сгорел.
Ангальт остановился под Табором и препирался с Турном, куда повернуть королевские войска. Почему баварец с Бюкуа не идут на Прагу? Ведь не оставят же они за спиной Мансфельда, который до того стоял лагерем между Клатовами и Домажлицами, а сейчас под напором конницы Маррадаса отходит к Пльзени?
Ангальт убеждал, что принудит войска императора и Лиги к битве в брдских лесах. Турн возражал, мол, Бюкуа боя не примет. Уж он-то Бюкуа знает. Тот наверняка уклонится, даст деру и укроется в лесах.
Король слал королеве депешу за депешей. О том, как и на поле брани несет он бремя королевских обязанностей. Прежде чем начнутся переговоры о мире, императору придется отозвать из Чехии свои войска. Иезуиты раззвонили во все колокола, что Фридрих стакнулся с турками. Это ложь, о чем прекрасно известно Бесси. И еще он был огорчен до слез известием о пожарах и убийствах в Писеке. Ведь там стоял полк Грея. Кто знает, уцелел ли тот красивый юноша, которому в Брандысе Бесси бросила перчатку. Мировице, где он провел ночь, — весьма гостеприимный городок, а в Бельчицах он купался в пруду, хотя вода была довольно холодная. В королевских войсках много недужных. Люди кашляют, их трясет лихорадка. Но еще более ужасные болезни свирепствуют в войске Максимилиана. Лазутчики доносят, что армия Лиги тает, словно снег на весеннем солнце. Высшие сановники курфюрста, канцлер двора и президент парламента, двое стольников и еще некоторые уже уехали в Мюнхен. Максимилиан собирается отложить поход до весны. А весной? Весной все будет по-другому!