Написав всем, кому хотел, Турн почувствовал облегчение.
На Новый год, который турки не праздновали, они с Иржиком уехали на острова. Засев в мейхане, они вдоволь напились анатолийского вина, что слаще девичьих уст.
Вернулись повеселевшими.
— Хорошо посидели, ровно у дядьки в Кромержиже! — шутил Иржик.
— Или у дражайшей моей супруги Сусанны во Власатицах. А может, и нет ее уже там… Подалась неведомо куда…
Воспоминания о родине будили грусть, но сегодня ничто не мешало им веселиться, и оба хохотали до упаду, сами не зная почему.
Перевод Н. Зимяниной.
10
— Поднимайся, ты, сын шайтана, — будил Турн Иржика. — Нас призывает Гюрджю-паша.
Гюрджю был маленький, сморщенный, будто сушеная слива, человечек с бородкой, торчавшей как клок пакли. Его черные глазки лукаво поблескивали.
Пять недель назад он получил от графа Турна немалый куш. В то утро паша пребывал в благом расположении духа, а посему не позволил господину Турну и его секретарю кланяться слишком усердно. Гюрджю восседал на горе подушек. Евнух принес и еще — для гостей. Паша покуривал кальян, прихлебывал кофе и угощал графа Турна с Иржиком. Наконец он полюбопытствовал, долго ли они изволят пребывать в Стамбуле.
— Полгода, — ответил Турн и вздохнул.
— Вам не нравится у нас? Стамбул — прекрасный город. А что вы на это скажете, юный господин? — обратился он к Иржику.
— Город красивый, но Прага и Кромержиж тоже красивые города. Красивые, но с несчастливой судьбой. И потому они нам милее.
— Похвально, мой юный господин. Свою страну должно любить. Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить о своем решении не отлучать вас от своего порога, ибо вы являетесь здесь просителями. Поступая так, я внял совету одного посланника, который полагает себя покровителем всех обездоленных. Великий муфтий помянул вас в своих молитвах, и сам аллах — велик престол его в небесах — ниспослал мне эту правильную мысль. Мне доподлинно известно, что вы прибыли к нам с двумя миссиями — одной явной, а другой — тайной. Их возложил на вас наш друг и вассал князь Габор Бетлен. Он просит у нас вооруженной помощи на случай войны между ним и венским королем. Диван принял решение оказать ему эту помощь. Еще он просит дать двадцать тысяч воинов. И он получит двадцать тысяч воинов. Их пошлет ему боснийский паша. А будинский, тимишоарский и канижский паши подготовят на случай необходимости резервные войска.
Турн, прижав руки к груди, молча кланялся.
— Сефер дивани, то есть военный совет, решился на этот шаг. О аллах, повелитель всех войск, теперь ты поведешь нас к победе, — зашептал старик, и глаза его засверкали. — Но вы просили еще и о другом, и это была ваша тайная миссия. Так вот, вторая ваша просьба удовлетворена не будет. Мы не станем помогать вашему господину, князю Габору, в его притязаниях на польскую корону. Пусть удовольствуется тем, что имеет. Мы заключим мир с королем польским, хотя делаем это без особой охоты.
Турн снова поклонился, и все долго молчали. И вдруг Гюрджю неожиданно обрушился на своих гостей:
— Сколько еще войн намеревается проиграть этот Фридрих, за которого вы радеете более, чем за нашего друга и вассала Бетлена? Не довольно ему было бегства из Чехии? А сейчас он удрал и из Пфальца. Мало ему было письма с выражением покорности венскому королю? Как мы узнали недавно, он писал еще и Тилли-паше, умолял того не нападать на Пфальц и разрешить ему проживать там. Тилли-паша даже не соизволил ответить. И как это вашему Фридриху не стыдно! Христиан Брауншвейгский, тот хотя бы потерял в битве руку, как нам стало известно. А ваш Фридрих, вцепившись в фалду Мансфельда, позорно бежал. Говорят, он снова в Гааге, мне рассказал об этом господин нидерландский посол. Но император сделал пфальцским курфюрстом Максимилиана Баварского. Теперь ваш Фридрих потерял и корону и шапку курфюрстов.
— Всему виной злой рок, — вымолвил Турн.
— Вы хотите подольститься ко мне, господин посол, — упомянув о судьбе. Да, мы верим в судьбу, мы, сыновья Магомета, чье слово будет жить вечно. Потому-то мы и не свяжем судьбу своей империи с судьбой Фридриха! Он отмечен несчастьем. Обходите этого неудачника стороной, не то он и вас увлечет в пропасть!