Цэнд толкнула ее в бок и шепнула:
— Хватит…
Но Гэрэл это не остановило:
— Она у нас начальник, секретарь ревсомольской ячейки…
Дамдин закивал головой и подумал про себя: «Выходит, хороший человек, надежный… А то ведь всякие бывают… Могут и дурно повлиять…»
Подоспела еда, и Дамдин сразу же расплатился.
— А мы сегодня зачитались и опоздали на ужин… Вот и пришли сюда, — заметила Гэрэл. — Дамдин-гуай! Вы меня извините, что я пользуюсь вашей ручкой. А тетрадь со стихами я храню…
— А что тут такого?.. Пользуйся… Тетрадь-то я еще тогда забыл, — отозвался Дамдин, но про себя отметил: «Стихи-то, наверно, прочитала… Много там хороших стихов…»
Подруги зашептались:
— Жирное я не могу…
— Не люблю, когда много лука…
Ели они медленно и неохотно, а Дамдин, быстро управившись со второй порцией, закурил и стал терпеливо ждать их.
Через час Дамдин возвращался домой. Было морозно, но он не замечал холода. Хотел даже расстегнуть свой тулуп, однако, вспомнив, что застегивала его Гэрэл, передумал.
…После столовой Гэрэл и Цэнд завели Дамдина в университет, показали ему аудитории, где они обычно занимались, а потом попросили Дамдина проводить их до общежития. Взяв Дамдина под руки, они всю дорогу весело болтали, словно сороки. Дамдин от радости не чуял под собой ног. Ему хотелось обеих взять на руки и закружить.
Самбу скоро должен был приехать на курсы для руководящих работников объединений. Уезжая, он договорился, что Гэрэл в это время будет жить в своей комнате. Сначала все так и было, но очень скоро Гэрэл пришлось уйти в общежитие: новым хозяевам не нравилось, что Гэрэл возвращается поздно. Иногда они и вовсе не открывали ей дверь. А под конец их старший сын, которому было уже под сорок, вздумал стелить себе постель в ее комнате и надоедать ей разговорами. Гэрэл не выдержала всего этого и ушла.
Дорогой Гэрэл то и дело по-дружески прижималась к Дамдину и, шаловливо заглядывая ему в глаза и ни на минуту не умолкая, рассказывала о своей жизни: «Очень скучаю по своим, особенно по сестренке… Всю жизнь прожила дома, с родителями и теперь никак не привыкну к общежитию…» Она ничего не скрывала от Дамдина. А это он воспринимал по-своему: «Значит, я для нее родной человек…»
Их общежитие находилось за Центральным театром.
— Вот здесь мы и живем, — сказала Гэрэл, подходя к голубым дверям.
Дамдин взял ее теплые ручки в свои, притянул их к груди и, набравшись храбрости (сейчас или никогда), попросил:
— Подожди немного! Надо поговорить…
Гэрэл, весело улыбнувшись, передала свою сумку подруге:
— Занеси-ка!
Та игриво посмотрела на нее и попрощалась с Дамдином.
Стоило ей закрыть за собой дверь, как Дамдин взглянул в глаза Гэрэл, вздохнул и, опустив голову, принялся ногой ворошить снег. Затем снова посмотрел на нее, улыбнулся и перевел взгляд на звездное небо.
Гэрэл стояла не шелохнувшись и думала: «Как хорошо… Хоть бы не заговорил… Молчать тоже хорошо…» Но тут Дамдин кашлянул и уже готов был сказать все, что его мучило. Стал про себя подбирать слова: «Я в последнее время не переставая думаю о тебе… Если ты не прогонишь меня, я смогу быть твоим другом…» Но в этот момент его мысли прервала Гэрэл:
— Мои уехали, и мне, не знаю почему, грустно. Вроде бы у нас в университете шумно и весело, но стоит хоть на минутку остаться одной, как я начинаю тосковать… Увидела тебя сегодня в столовой — и так обрадовалась… Мне даже стыдно стало перед Цэнд…
Что и говорить, Дамдину приятны были ее слова. Никак он не ожидал, что она скажет такое. Сердце его забилось, и он еще крепче прижал к груди ее руки.
— Один наш преподаватель говорит, что в городе надо жить среди людей. Конечно, если подумать… — снова заговорила Гэрэл.
— Мы-то и в самом деле в центре города живем, — прервал ее Дамдин.
— Нет! Я не это хотела сказать… Он, видимо, подразумевает, что надо жить ближе к людям…
Дамдин не совсем понял ее и удивленно хмыкнул. Он уже догадался, что ей нравится его молчание, и сейчас говорил сам с собой:
«Кто-то когда-то говорил, что если признаться в любви, то ноги устанут: чтобы получить ответ, надо будет много побегать… А если не признаваться, то душа измучается… Верно ведь все… Может, сказать?»
«Скажи, скажи! Признаешься — и всем твоим мучениям конец… Скажи — я не могу без тебя, и все тут…»
«А если Гэрэл не любит меня?»
«Стояла бы она тут с тобой!..»
«А может, и в самом деле?..»
Дамдин закурил и, глубоко затянувшись, снова подумал: «Вот сейчас докурю и скажу. Посмотрю ей прямо в лицо и…» Затем снова взглянул на небо, и наконец-то у него вырвалось: