— Он говорит, что ему прострелили ногу, — объяснил старик, наклонившись к самому уху жены.
— Как ты сказал? — переспросила та.
— Ногу прострелили, — повторил старик.
Старушка улыбнулась незнакомцу.
— Вы тут присядьте, — показала она на стул в углу. — Погодите минутку!
— Что ты думаешь делать? — спросила она, пройдя в комнату вслед за мужем и прикрыв за собою дверь. — Уж не хочешь ли оставить его здесь?
Старик вопросительно посмотрел на жену.
— Не след ему здесь оставаться, — твердо сказала она. — Да у него вся одежда в крови… Куда я его положу? Он и диван перепачкает.
— Перепачкает, — согласился старик.
— А то как же, — сказала она. — Ты его к Молнарам отведи, у них все же три комнаты.
— Вряд ли там найдется свободная кровать, — возразил старик.
— Да поставь ты куда-нибудь эту бутылку, что ты все держишь ее, — вспылила старуха. — Отведи его к Тимару — там как раз место освободилось.
— Так его еще не похоронили, — сказал старик, — и даже из дому не увезли.
Старушка взглянула на мужа из-под серебристого венчика волос, теперь уже без улыбки.
— Здесь он не может оставаться, — отрезала она. — И где это ему прострелили ногу?
— Не знаю, — ответил старик.
— Ну, конечно же, перепачкает весь диван, — не успокаивалась она. — Не пущу я его.
— Вам нельзя здесь остаться, сынок, — обратилась она в прихожей к молодому человеку, который, полулежа на стуле, все еще сжимал руками низ живота. — Я в войну, да будет известно вам, трех сыновей потеряла: двух на фронте, а третьего, младшего, нилашисты замучили. Хватит с меня, оставьте нас в покое! Я на вас не сержусь, а только уходите! В этом доме места осталось разве что для двух покойников.
Незнакомец продолжал сидеть.
— Слышите, что я говорю? Нет у нас места, — повторила она. — Муж отведет вас к соседям.
Когда через четверть часа старик вернулся, жена сидела на кухне у накрытого стола и вязала. На плите в двух кастрюльках томилась на слабом огне еда. Старик повесил в прихожей пальто, взял оставленное там вино и, принеся его в кухню, водрузил на середину стола.
— Иди-ка сюда, — позвала его жена. — Я гляжу, он и тебя перепачкал.
— Где? — удивился старик, осматривая одежду.
— Подойди-ка, — велела она. — У тебя воротник в крови. Смотри, и рубашка тоже!
Кровь была у старика не только на вороте пиджака и груди, но и на коротко стриженных усиках, и в уголках рта.
— Милый мой, да у тебя кровь носом идет! — испугалась жена. — Пойдем в комнату, я тебя уложу.
— Оставь, — противился старик, — лучше я сяду и голову запрокину.
Но когда они направились все же в комнату, его вдруг повело. Старушке не по силам было дотащить мужа до постели, так он отяжелел, и она уложила его на травянисто-зеленый диван, что стоял у входа на кухню, потом вытянула из кармана мужниных брюк носовой платок, тоже оказавшийся окровавленным, и прижала к носу старика. Чтобы тот лежал ровно, она вынула из-под его головы плотную подушечку. Букет астр со слуховым аппаратом упал при этом на пол. Старушка подняла букет и положила на столик рядом с диваном. По счастью, в бельевом шкафу нашлась пачка ваты, можно было попытаться остановить кровотечение. Она приложила к темени старика холодный компресс, расшнуровала и сняла с него ботинки, укрыла ноги стареньким клетчатым пледом. Но кровотечение было столь сильным, что вложенная в нос вата тут же намокла. Кровь капала и на травянисто-зеленый диван, но старик, слава богу, этого не замечал. Жена подняла жалюзи и распахнула окно. Мелкая дробь автоматных очередей снова долетела до слуха старика.
— Выключи свет, — попросил он.
Жена погасила свет.
— Легче тебе при открытом окне? — спросила она.
— Легче, — ответил он. Потом, помолчав, спросил: — Ты нашла его?
— Нашла, — сказала она.
— Разглядела?
— Нет еще… Не трать сейчас силы на разговоры.
— Ты уж не серчай, Рози! — проговорил старик. — Думаю, он сослужит тебе добрую службу.
— Я и без того слышу неплохо, — сказала старушка. — Зря только деньги извел.
— Что, и стрельбу слышишь?
— Слышу, — ответила она. — Не надо сейчас разговаривать.
— Верно, ты в темноте слышишь лучше, — предположил старик.
— Лучше, — ответила она. — Кровь не остановилась?
— Не знаю, — сказал старик. — Может, и остановилась.
В доме не оказалось больше ваты, не помогал и холодный компресс. Кровь все текла и текла. Старушка, чтобы муж не догадался, что она собралась за врачом, не стала доставать из шкафа пальто.