Крик раздался внезапно и совсем рядом — так утверждали все, кто его слышал. Живущая на первом этаже привратница, которая поджидала припозднившегося мужа, клялась и божилась, что крик исходил из шкафа, рядом с которым она сидела. Как только миновал первый испуг, привратница опрокинула шкаф на пол, взгромоздилась на него и, дрожа как в ознобе, просидела так до рассвета.
Столяр сидел возле кровати, где спала его жена; он тоже собирался лечь, когда тишину прорезал громкий крик. Застигнутый врасплох, столяр обернулся к жене и оторопело уставился на нее: ему показалось, что крик слетел с ее губ. Дрожа всем телом, столяр выскочил вон и помчался к Кухарам.
Супруги Кухар бледные как смерть сидели за столом друг против друга и боялись шелохнуться. Кухар уронил на пол книгу и нагнулся, чтобы поднять ее, когда над столом раздался крик: он решил, что кричала его жена. Кухар разогнулся и взглянул на нее. Однако жена сидела молча, окаменело: она готова была поклясться, что жуткий крик донесся из-под стола и исторгнут был у ее мужа.
Когда перепуганный столяр ворвался в квартиру к Кухарам, он не заметил ни мертвенной бледности лиц, ни странной, неподвижной позы хозяев; он с порога стал звать на помощь. Ответом ему было молчание; Кухары все так же недвижно сидели друг против друга и поначалу даже не слышали столяра. Первой пришла в себя женщина. Она выскочила из-за стола и с громкими рыданиями бросилась на колени.
— Боже праведный! — с дрожью в голосе воскликнула она. — Конец света пришел… Прости нам, господи, грехи наши!
Кухар отбросил стул и медленной поступью направился к двери. Губы его сжались в полоску, он вытащил из кармана нож.
— Присмотри за женой, — сквозь зубы бросил он столяру, — а я положу конец этому… разрази меня гром!
Но прежде чем он успел дойти до порога, жена разгадала его намерение. Она кинулась к двери и загородила ее собою, пытаясь оттеснить Кухара в глубь комнаты.
— Нет и нет, нипочем не пущу! Одумайся, что ты! Погибели себе ищешь!.. — кричала он сквозь слезы.
С ней нельзя было совладать. Она бросилась на пол перед дверью, кусалась, отбивалась руками и ногами, никого не подпуская к себе; тело ее билось, будто в падучей.
Мужчины с угрюмыми лицами сели за стол. Глубокая тишина окутала дом, похоже, что крики на этот раз не разбудили спящих. В глубине комнаты теплилась свеча, колышущийся желтый язычок пламени не разгонял тьму в стылых углах. Постепенно женщина успокоилась и, сжавшись в комочек, приткнулась у постели. Без слов, без движения замерли все трое, и если им ненароком случалось встретиться взглядом, они тотчас отводили глаза. Тишина была такой ненарушаемой, что женщина вздрогнула от слабого потрескивания свечи.
— Смотри, смотри, дитя плачет… наши грехи искупает, — вдруг разрыдалась она и закрыла своим телом дочку. Кухар же нагнулся над колыбелью: у младенца из-под опущенных век тоже катились слезы.
И снова повисло тяжелое, ледяное безмолвие. Люди сидели, боясь шевельнуться, и как бы караулили друг друга. За окном клубился густой туман, мощные дуговые фонари над железнодорожными путями подобно далеким, затухающим звездам отбрасывали слабый, тусклый свет. Издалека, из непроглядного мрака пробился приглушенный гудок паровоза.
— Вроде как посветлело в комнате, — вдруг нарушил молчание Кухар и пристально огляделся по сторонам.
— Откуда ему взяться, свету? Полночь еще не наступила, — возразил столяр.
И снова замолкли все трое, только у женщины время от времени вырывались сдавленные всхлипывания. Девочка лихорадочно металась в постели.
Кухар внезапно вскочил со стула и вытянутой рукой указал на стену.
— Туда… туда смотри, — тихо отрывисто произнес он. — Видишь часы?.. Раньше их нельзя было разглядеть в потемках, а сейчас я вижу явственно… без восьми минут двенадцать.
Столяр, вытянув шею, молча уставился на стену. Женщина села в постели, прижимая к себе беспокойно мечущегося ребенка.
По комнате разливалось призрачное желто-зеленое сияние. Свеча померкла. Какой-то светящийся туман лениво, медленно и бесшумно обволакивал стены, и неясно было, откуда шел свет. Определенно не от окна, потому что снаружи была непроглядная тьма. Контуры мебели расплывчато колыхались, предметы словно утратили четкость очертаний и, чуть заметно подрагивая, терялись в светящемся полумраке. Пламя свечи мерцало, не давая света, и непрестанно потрескивало. И словно бы все пришло в движение в этом световом тумане; Кухару показалось, что столяр, покачиваясь, сидит на стуле, картина на стене тоже чуть заметно плыла вверх и в сторону. Перепуганные до смерти, не отваживаясь шевельнуться или обронить хоть слово, люди молча смотрели друг на друга.