Как же мог Сабо встретить меня в десять часов вечера у дома № 89 на проспекте Юллеи?
Правда, когда я уснул, сидя в кресле, помнится, мне снилось, будто я иду по улице, и сейчас мнится, что, возможно, это был проспект Юллеи… А еще мне снилось, будто навстречу мне попался Сабо, и он был мне тогда крайне антипатичен.
Еще мне помнится, что на улице был густой туман. Туман плавал в пролетах меж домами, в вагонах трамваев, всюду был туман и клубами вырывался изо рта у людей.
…все сильнее и сильнее!
Иной раз я ощущаю такую усталость и такой жар во всем теле, что думается: коснись я какого-нибудь предмета, и он вспыхнет, загорится пламенем.
Коснись я мира — и весь мир загорится высоким факелом.
Гори, разгорайся, огнем занимайся!..
Я не могу видеть военную форму, мне нельзя открывать шкаф, потому что там висит мундир, обагренный кровью.
15-го сентября
За последнее время нередко случается, что, придя домой, я устраиваюсь в кресле и незаметно для себя засыпаю. В таких случаях мне снятся кошмары; я почти не помню их содержания, но мучительное воспоминание о них неотвязно преследует меня. Поэтому я решил не спать больше в кресле, но понапрасну: и позавчера, и вчера я снова уснул сидя. Теперь я не решаюсь даже садиться в кресло; вот и сейчас я пишу эти строки, примостившись на краю постели. Придется раздобыть какой-нибудь неудобный стул и поставить его у стола вместо кресла.
Сны, которые я переживаю в этом кресле, мне почти никогда не запоминаются. Но отдельные подробности так живо врезаются в память, будто я не во сне их видел, а… какое это слово я нашел?.. Ага: будто я пережил их наяву.
Вот, к примеру, вчера. Помнится, бродил я по лесу… то есть, помнится, мне снилось, что я бродил по лесу. Мне было холодно, я чувствовал запах влажной листвы, землю устилали пожухлые мокрые листья, ноги часто скользили, и приходилось ступать осторожно. Выбравшись на какую-то лужайку, я увидел слева далекие мерцающие огни ресторанчика на горе Янош…
Сейчас я усомнился, во сне ли я это видел, ведь как-то на днях я действительно бродил ночью в тех краях; но было это не вчера… Вчера я был дома и спал в кресле. Или это было не вчера? Нет, конечно же, вчера! Домой я вернулся рано, в шесть часов… Значит, мне это приснилось? Когда же я гулял в парке?.. Не помню…
Прохладный ветер заставлял меня зябко поеживаться, я чувствовал запах влажной листвы… Да, да! И в то же время я ощущал твердый подлокотник кресла, я цепко обхватил его пальцами… И оба эти ощущения я испытывал одновременно!
Я насилу решаюсь выйти на улицу: стоит мне только увидеть военную форму…
Эти записи Кухар обнаружил, возвращаясь домой в тот вечер, когда ему посчастливилось снять квартиру. Несколько листков бумаги валялось на лестнице, перед дверью на чердак, как будто ветер рассыпал их. Кухар поднял сперва один листок, чтобы рассмотреть поближе, а затем тщательно собрал все до единого, унес к себе домой и в тот же вечер прочел их.
Листки эти, судя по всему, выпали из какой-то растрепанной тетради, на двух из них текст шел подряд, на остальных были отрывочные записи без начала и без конца, Последовательность записей так и не удалось установить, потому что не было найдено ни самой тетради, ни каких-либо других листков.
Кухар не очень сумел вникнуть в смысл написанного, однако он чувствовал, что записи эти имеют отношение к загадочным событиям и в какой-то мере дополняют их. Поначалу ему пришла мысль передать листки в полицию: тогда, пожалуй, больше веры будет, если рассказать кому-либо о ночных происшествиях. Кухар до сих пор не решался даже заикнуться об этом — ведь ему все равно бы не поверили… Да если бы и поверили: чем тут поможешь?!
Но затем Кухар отбросил мысль о полиции и спрятал листки в ящик стола. К вечеру, когда начало смеркаться и к дневным заботам прибавились ночные тревоги, Кухара вдруг охватил суеверный страх, и он вынул странички из ящика. Не хотелось ему держать у себя дома листки, на которые наложил лапу нечистый. «Может, сжечь?» — подумал Кухар.
— А что, если нечистая сила вздумает отомстить за свою уничтоженную собственность? — тут же возразил он сам себе.