Она приближалась к солдату, стоявшему на часах. Из окопов поднимался табачный дым и легкими клубами струился вверх. Слышался звон стаканов, должно быть, солдаты пили на дне окопа. По ту сторону окопа, сбившись в кучку у коновязи, стояли лошади; время от времени доносилось негромкое ржанье и приглушенный стук копыт о мягкую землю.
Но вот она подошла к проволочному заграждению. Солдат стоял по ту сторону заграждения, и она не могла к нему приблизиться. Подойдя вплотную, она коснулась рукой заграждения и взглянула поверх него. Но колючая проволока впилась ей в руку, и из раны закапала кровь.
— Покажи руку, — нетерпеливо потребовал Кухар.
Женщина выпростала руку из-под одеяла: на коже не было ни царапины. Другая рука тоже оказалась неповрежденной. Молодая женщина вдруг замолкла и долгим взглядом уставилась на свои руки. Кухар напряженно следил за нею.
Неожиданно женщина расплакалась.
— Поверь мне, я говорю правду… клянусь тебе… Не понимаю, куда исчезла рана, но хорошо помню, как текла кровь… Капала на проволоку, а с проволоки каплями стекала на траву… клянусь чем хочешь, это правда… Может, рука зажила…
Женщина долго не могла успокоиться и сквозь слезы продолжила свой рассказ. Она стояла перед заграждением и смотрела на солдата, и солдат тоже остановился и пристально уставился на нее. Они не говорили друг с другом, но ей хотелось подойти к нему поближе. Неожиданно за спиной у нее послышались шаги, кто-то бегом настигал ее. Оглянуться она не осмелилась.
— И вдруг сзади как закричали, как заухали, будто филин потревоженный, и прыжком вперед вылетел… кто бы ты думал? Диро!.. Луна светила ему прямо в лицо, и я его сразу узнала. Я со страху заплакала. А Диро ухватился рукой за проволоку и со всей силы принялся трясти ее, так что звон вдоль окопов пошел. Потом он одним махом перепрыгнул через заграждение и вмиг подскочил к солдату. Я крикнула солдату, чтобы поостерегся, да понапрасну, он не слыхал, потому что засмотрелся на меня. Тут лунный свет упал на солдата, и я увидела, что он как две капли воды похож на Диро. В первый момент я подумала даже, что он и есть Диро. До того они друг на дружку похожи были, родная мать и то их различить не сумела бы. Да только солдат погиб, а Диро… тот после со мною был… Значит, Диро никак не мог быть тем солдатом. Хотя мне казалось, что он — тоже Диро… Не остерегся солдат и понял, что ему крышка, только когда тот, другой Диро, подскочил к нему вплотную и нож вонзил. Закричал часовой не своим голосом и в окоп повалился, а ружье у него из рук упало на проволоку, аккурат в том месте, где я стояла…
Женщина замолчала и долго собиралась с силами, чтобы продолжить свои рассказ.
Она повернулась и побежала что было мочи. Но в лесу Диро настиг ее. Лунное сияние пробивалось сквозь листву, и чередование тени и света делало Диро похожим на пятнистого дикого зверя. Из глаз и изо рта у него вырывался огонь. Он сорвал ветку, и та, вспыхнув у него в руке, долго горела ярким пламенем. «Огонь… огонь… это свобода!» — повторял Диро. Тут-то и случился грех.
— Но я не повинна в том… Христом-богом клянусь, нет на мне вины…
Домой они вернулись к рассвету. Диро проводил ее до самой квартиры. Она тихонько открыла дверь и, чувствуя себя усталой до смерти, легла и часа два проспала.
Кухар весь день пробыл дома, чтобы не оставлять жену без присмотра.
К полудню, когда жена чуть успокоилась, он снова завел речь о ее странном сне.
На этот раз женщина выслушала его внимательно. Время от времени она задумывалась, и видно было, что она напрягает рассудок, стараясь докопаться до истины: сон это был или явь? Но целый день от нее нельзя было и слова добиться. На настойчивые вопросы Кухара она едва отвечала. Правда, работу по дому выполняла исправно, вела себя тихо, спокойно, и нельзя было заподозрить, будто она не в своем уме. Вот только печаль ее не проходила, и Кухар не раз замечал, что на глазах у нее блестят слезы.
Больше у них не заходило разговора о той ночи. К вечеру женщина вроде бы стала похожа на прежнюю, только держалась тихо и на слова скупилась, как все эти последние дни.
А один раз Кухар застал ее в момент, когда она под столом украдкой разглядывала свою руку.
Во всем остальном последующая ночь прошла спокойно, Диро, по всей вероятности, не было дома: ни Кухары, ни привратница не видели, чтобы он поднимался к себе.
Кухар еще накануне решил, что, пока они живут на этой квартире, он не будет ходить на работу, а останется дома присматривать за женой. С утра он наведался на новую квартиру, хотел разузнать, нельзя ли перебраться туда не откладывая. Однако он не застал дома прежнего жильца, да и повторный его визит пополудни тоже оказался безуспешным: не было никакой возможности переселиться туда раньше первого числа. А Кухар очень боялся, как бы жене его не пришлось испытать новое потрясение: как знать, перенесет ли она его.