— Ох, надо же! — восхищенно воскликнула девушка.
Проезжую часть улицы и здесь занимали в основном пешеходы, они хлюпали по грязи, сгибаясь под мешками и свертками; иные, напряженно вытянув шеи, дугою напружив спины, тащили тележки, груженные постельными принадлежностями, кухонной утварью, мебелью. Около арфиста почти каждый останавливался перевести дух.
— С чего он распелся? — спросила девушка в красной беретке. — Никто же не подает ему…
— С чего? С радости, видать.
— Да, может, он инструмент продать хочет! — рассудил кто-то.
Неожиданно арфист обратил к ним свое лицо и дважды кивнул. Но тут же по его телу пробежала дрожь, разом обмякнув, он стал медленно клониться вперед и вдруг упал лицом в грязь.
— Ох, надо же! — испуганно вскрикнула девушка и красном берете. — Видать, худо ему.
Безжизненное тело перевернули на спину, какой-то человек опустился рядом с ним на колени, послушал сердце.
— Больше не петь ему по-английски, — пробормотал он, вставая, отряхнул грязь с колен и пошел своей дорогой.
Вокруг вздулась, набухла толпа, зеваки, переминаясь с ноги на ногу, глазели на труп; вскоре толпа стала таять, большинство задерживалось теперь возле старика в соседней подворотне, пялилось на желтые полуботинки. Внезапно светловолосый парнишка вскинул на плечо арфу, сиротливо стоявшую подле мертвеца, и, громко покряхтывая, зашагал к проспекту Андраши.
— Эй, парень, ты куда это ее поволок? — окликнул его кто-то.
— Гулять поволок! — кряхтя от натуги, ответил подросток. — А что, может, она вам нужна?
— На кой черт она мне сдалась!
— Я к тому, что могу и продать, — пробурчал парень. — А вы хоть спите в ней, коли пожелаете! — Он передвинул арфу на плече, и от резкого толчка она зазвенела всеми струнами, солнце, вспыхивая, заиграло в их серебряной сетке.
По мостовой, шаркая ногами, прошла группа женщин с лопатами, кайлами на плечах. Девушка в красном берете оглянулась и живыми черными глазами, сиявшими так, словно зажгла их сама весна, проводила унылых, понуро шагавших женщин. Она их пересчитала — не тринадцать ли? — и вдруг круто повернулась, затылком почувствовав на себе чей-то взгляд.
— Эй вы, чего уставились? — спросила она и, сунув руки в карманы штанов, с мальчишеским гонором распрямилась; две маленькие грудки встали под фланелевой блузкой торчком. — Может, у меня сзади штаны лопнули, а?
Она метнула в незнакомца насмешливый взгляд, выудила из кармана семечко подсолнуха, разгрызла мелкими белыми зубками и опять покосилась на парня. Но тут же вспыхнула и опустила глаза.
Парень был такой высоченный, что, вздумай она поцеловать его, пришлось бы, по крайней мере, встать на скамеечку. Пышная льняная прядь падала ему на лоб; апрельский ветер нет-нет сдувал ее в сторону, но прядь была так густа, тяжела, что тотчас же соскальзывала опять на середину выпуклого веснушчатого лба, как раз между двумя круто выдававшимися надбровьями — они, словно обручи, охватывали огромное, круглое лицо. Курносый нос посреди этой шири удался не столь большим, сколь запланирован был хромосомами, — единственная тонко сработанная деталь среди исполинских, будто топором вытесанных форм, грубость которых не смягчал даже ласковый мягкий свет голубеньких глаз. Длинные ручищи нескладно висели, огромные, как себялюбие в душе человеческой, ногам в ботинках пятьдесят второго размера впору было бы служить символом возрождения какой-нибудь нации.
— Фью-ю! А господь не пожалел на вас материалу! — протянула ошеломленная девушка и почему-то поспешала вытащить из карманов руки. — Что сказала вам матушка ваша, когда произвела вас на свет?
Исполин покраснел и по-прежнему молча, потрясенно глядел на девушку своими ласковыми голубыми глазами. Она сердито тряхнула головой.
— Как вас зовут? — спросила она строго. — Послушайте, почему вы не представитесь даме, если желаете заговорить с ней?
— Да ведь я и не желал вовсе, — отозвался он недоумевающе.
Девушка топнула ногой.
— Так я и поверила, — воскликнула она, — еще как желали-то! Как вас зовут?
— Иштван Ковач-младший, — ответил исполин и опять покраснел.
— Красивое имя, — объявила девушка; сияющие черные глаза послали ему долгий мечтательный взгляд. — На редкость красивое имя. А меня зовут Юли Сандал. Юли Сандал. Ну, говорите, что счастливы, и все такое!
— Как это? — спросил исполин.
— Скажите: счастлив с вами познакомиться! — крикнула девушка и сердито стукнула кулачком о кулачок. — Слушайте, да вы и вправду не умеете представиться женщине! И потом, отчего вы не попросили вашу маменьку штаны вам зашить перед тем, как из дому вышли? Поглядите, какая прореха, моя голова запросто пролезла бы!..