— Цена большая, но изделие музейное, — завлекал их продавец. — Здесь камень стоит вам тридцать тысяч советских, но если реализуете его за границей, вы получите за него намного больше. Так что, пожалуйста.
Один индус стал что-то говорить другому, видимо, переводил. Второй ему отвечал. Продавец решил, что их пока нужно оставить в покое, сказал «извините» и отошел к вошедшим покупателям.
Тридцать тысяч! На что-то столь же грандиозное Ахилл и рассчитывал! Поверх витринного стекла перед индусами на желтой замшевой подкладке лежал огромный изумруд и завораживающе светил огранкой. Индусы! Изумруд! Великолепно!
— I beg your pardon, — сказал Ахилл индусам. Они прервали беседу и улыбнулись ему. Он тоже улыбнулся. Они вежливо отодвинулись, потому что он подошел к ним слишком близко, и, продолжая улыбаться, стали смотреть, как его рука протягивалась к изумруду, брала его вместе с замшевой тряпочкой и оставляла поверхность витрины пустой. Ахилл одарил индусов новой улыбкой, особенно лучезарной, в их ответных улыбках возникло сдержанное восхищение. Ахилл опустил изумруд в наружный карман пальто — куда-то, вспомнилось, в соседство к бутерброду с сыром — и повернулся лицом к пространству магазина. «Готово», — сказал он себе.
Больше ничего не нужно было делать. Он стоял и ждал. Тянулось какое-то время — тупое, скучное, бесцветное, не отмеряемое ничем: ни секундной стрелкой на циферблате, ни ударами крови в клапанах сердца, ни взрывами атомных бомб на Новой Земле и в Неваде, ни рожденьем галактик, ни гибелью старых звезд. Юрка вертел в руках серебряную ложечку. У продавца, стоявшего перед ним, задергалась шея, он боком боком двинулся от Юры, но тот успел отдать ему ложечку, продавец, выставляя ее вперед, как ножик, вышел из-за прилавка и встал у выхода. Ахилл держал руки в карманах.
— Он, он?! — взвизгнул вдруг тот продавец, что занимался индусами. Кто-то высунулся из внутренней комнаты магазина и тут же исчез. Оборачивались покупатели. И этот продавец — толстенький, в жилетке, куда как еврейской внешности, выкатил себя из-за прилавка, замер на безопасной дистанции от Ахилла и закричал:
— Гражданин! Я требую! Немедленно! Верните камень сию же секунду, я вас прошу! Вы его взяли?!
Звучало это хоть и резко, грубо, но фальшиво, потому что в голосе продавца подрагивали умоляющие интонации, а в них — страх. Ахилл испытывал невероятный стыд оттого, что все эти ничем не связанные с ним люди — оба продавца и несколько случайных покупателей — страшились его и не знали в это мгновенье, что с ними случится минуту спустя.
— Ведь вы же взяли?! — продолжал кричать продавец и багровел, и чуть ли не топал ножками. — Они, вот эти товарищи иностранцы видели! Это не шутки! Верните немедленно!
Ахилл набрал воздуха и сказал отчетливо:
— Подождите.
Все смолкло. Он улыбнулся индусам и повторил:
— I beg your pardon.
Потом сказал так:
— Нужно еще доказать, что я стащил этот ваш камень. Вы не имеете права меня задерживать. Вызывайте милицию. Не бойтесь, я не убегаю. И нету у меня ни ножа, ни пистолета, ничего.
Продавец от дверей пошел на него.
— Не подходите! — злобно крикнул Ахилл, и тот отпрянул. — Я же сказал вам: зовите милицию, ясно?
Продавец в жилетке закивал:
— Конечно, конечно, милицию, замечательно, спокойненько, спокойненько, молодые люди. — Безусловно, он считал, что Юра — второй налетчик. — Спокойненько, — повторял продавец и с места не двигался; в задних комнатах, возможно, уже звонили в отделение, а может быть, сработала система безопасности.
Очнувшись от шока и оценив обстановку, кто-то из покупателей хотел было уйти с арены развернувшегося действия, но продавец от дверей погрозил: ни-ни, не пущу. Ахилл впервые посмотрел на Юру. Тот глазел на него с восторгом и обалдением, словно дитя на слона.
И вот уже входят, оставив стрекочущий мотоцикл перед входом, — лейтенант, старшина и рядовой милиции, в полушубках, в валенках с галошами, в широких ремнях, — наискось груди портупея, на поясах — револьверы. Окружают Ахилла. Он держит уже на открытой ладони сверкающий изумруд и объявляет громко:
— Конверт, пожалуйста!
— Что такое? — с угрозой спрашивает лейтенант и оторопело глядит на камень.
— Да-да, хорошо, давайте, миленький, давайте! — кидается продавец и схватывает камень.
— Вот-вот, пожалуйста! — выкрикивает Юра и скандирует: «Внимание! В момент моего задержания… я, Михаил Вигдаров… прошу вручить… настоящее письмо… работникам милиции».