Э л и а ш. Господин профессор, неделю назад вы меня прогнали, а теперь…
П р о ф е с с о р (резко). Знаете, почему я вас позвал? Потому что вы были правы, уважаемый!
Э л и а ш. Я?!
П р о ф е с с о р. Вы предупредили, что возникнут проблемы. Они уже возникли.
Э л и а ш. Какие, господин профессор?
П р о ф е с с о р. Я-то думал, это будет прекраснейший день моей жизни! И вдруг… (Не договорив, махнул рукой.)
Э л и а ш (сердечно). И все равно это прекраснейший день вашей жизни! Самое трудное уже позади. Вас ждут Большой актовый зал… международный конгресс… Нобелевская премия…
П р о ф е с с о р (перебивает). Кто знает, как еще все обернется! (Злобно в сторону ширмы.) Ну и задали мне жару эти двое…
Э л и а ш. Но ведь кризис они перенесли благополучно. Прошла уже неделя.
П р о ф е с с о р. Физически они в полном порядке. Но со стороны психики… Здесь есть нечто такое, о чем я вообще не подумал… (Нервно.) Например, меня они просто не выносят!
Э л и а ш. Оба?
П р о ф е с с о р. Терпеть не могут! Не знаю почему, но мое присутствие их буквально бесит. Вчера они обозвали меня старым идиотом. А номер второй хотел в меня плюнуть!
Э л и а ш. Плюнуть?! В вас, господин профессор?
П р о ф е с с о р (с горечью). Совершенно верно, в меня. В того, кто их сотворил. Где-то вкралась ошибка. Боже мой, это была серия таких рискованных и сложных операций! А ведь достаточно малейшей ошибки… один-единственный крошечный недосмотр и… (Не договаривает. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.)
Э л и а ш (утешает). Знаете, иной раз дети восстают против родителей. Вполне нормальное явление. А ведь это ваши дети, господин профессор.
П р о ф е с с о р. По-вашему, то, что они так меня ненавидят, нормально? И что постоянно спорят между собой…
Э л и а ш. Спорят?
П р о ф е с с о р. Неделю назад даже подрались! Совсем обессилели, дураки… сознание потеряли! Я уж думал — кончатся.
Э л и а ш. Так это и был кризис? Но из-за чего же они подрались?
П р о ф е с с о р. Откуда я знаю. Мне они ничего не говорят. Один кричал про какого-то жильца, а другой плакал.
Э л и а ш. Плакал?
П р о ф е с с о р. А потом звал какого-то Тарзана.
Э л и а ш. Это его пес!
П р о ф е с с о р. Какой еще пес?
Э л и а ш. Великолепная овчарка! А голос! Словно у оленя! Видите ли, я побывал у супруги господина Гашпара… (Ударяет ладонью по портфелю.) Ее голос у меня записан на ленту!
П р о ф е с с о р. Голос его супруги?
Э л и а ш. Нет, овчарки. (Неожиданно.) Господин профессор, а что, если включить магнитофон? Это напомнило бы им родной дом… И возможно…
П р о ф е с с о р. Не возражаю. Попробуйте. (Апатично.) Делайте что хотите. Мне уже все равно. (Вдруг сразу оживляется.) Но если бы вы и вправду как бы между прочим… невзначай…
Э л и а ш (с готовностью). Да, господин профессор?..
П р о ф е с с о р. Если бы вы могли выяснить, что они имеют против меня. За что они меня так ненавидят?!
Из-за ширмы доносятся звуки, свидетельствующие о пробуждении: громкие зевки, потягивание, скрип пружинного матраца. Профессор и Элиаш замирают.
Те же, Д а н и э л ь Г а ш п а р п е р в ы й и Д а н и э л ь Г а ш п а р в т о р о й.
В т о р о й. Ну как, выспался?
П е р в ы й. Все тело ломит. Этот старый идиот всадил нам сегодня лошадиную дозу!
П р о ф е с с о р (Элиашу). Вы слышите?
В т о р о й. Вроде бы его голос…
П е р в ы й. Что тебе снилось, Даниэль?
В т о р о й. Мне? Мне уже ничего не снится, Даниэль.
П е р в ы й. А мне снится. И все время одно и то же. Как он нас режет, кромсает, вспарывает… каждую ночь вижу его окровавленные руки… и самодовольную, идиотскую улыбку…
П р о ф е с с о р (не выдержав). Я вас слышу, господа!
В т о р о й. А вы не слушайте, заткните уши.
П е р в ы й. Убирайтесь вон! Или я огрею вас лампой!
П р о ф е с с о р. Ну знаете! Я не допущу… (Подбежав, быстро раздвигает ширму.) Номер первый! Номер второй! Еще раз требую, чтобы вы относились ко мне с уважением!
В т о р о й. Вы все еще здесь?
П е р в ы й. Нет, я его все-таки огрею! Или оболью из ночного горшка!
П р о ф е с с о р (отступая, с горечью — Элиашу). Слыхали? Видели? (Пациентам.) Номер первый… номер второй! Стыдитесь! Вы… вы неблагодарные свиньи! (Взволнованный уходит.)