С и л ь в а й. Простите, господин профессор, но… (осторожно). Если я не ошибаюсь, вы Нобелевскую премию вообще не получили…
П р о ф е с с о р. Не ошибаетесь. Но он потребовал деньги вперед!
С и л ь в а й. Кажется, и международный конгресс…
П р о ф е с с о р. Конгресса тоже не было. Ничего не было! (Безнадежно махнув рукой.) Сами знаете… Соперники, зависть, интриги… Мой эксперимент начали осуждать. Сочли его довольно интересным, но не безупречным с этической стороны. И даже аморальным! Посыпались протесты… Якобы в защиту свободы совести… Меня обвинили в том, что я создал абсолютно бессовестного человека… (Возмущенно.) Свобода совести! Эта совесть молчала, когда миллионы солдат посылали на бойню!
Б е а т а. Вам строжайше запрещено думать о…
П р о ф е с с о р. А я ни о чем ином думать не могу, сестра Беата! Мой метод… моя виртуозная техника… моя анатомо-биохимическая конструкция… все было выверено на сто процентов! Это была хирургическая симфония, уважаемый! И Нобелевскую премию я заслужил! (Внезапно сникнув, уныло.) А может… не заслужил? Я уже ничего не знаю… Может, я и правда допустил ошибку?..
С и л ь в а й. Не говорите так, господин профессор!
П р о ф е с с о р. Очевидно… человека нельзя… разделить… Человек неделим. В каждом частичка черта и частичка ангела… Клок дьявольской шерсти и горсть перьев из ангельского крыла…
С и л ь в а й. О да, вы, де-факто, еще и поэт?
П р о ф е с с о р. Поэт? Всего лишь пенсионер, уважаемый. Глупый наивный старик. Который забыл об одной малости. Что добро и зло… должно оставаться вместе, в одной человеческой оболочке! Это была моя величайшая ошибка!
С и л ь в а й. Но гениальная. (Запальчиво.) Если это и была ошибка, то почти божественная!
П р о ф е с с о р (оживает, обрадованно). Благодарю вас, благодарю… Значит, вы думаете, что…
С и л ь в а й. Знаете, что я думаю? Господин профессор! Попробуйте еще разок!
П р о ф е с с о р. Еще раз? (Секунду колеблется.) Ах, оставьте! Я ведь больше не работаю! (Но ему уже трудно расстаться с этой идеей.) И вообще… где сейчас найдешь человека, который разорвался бы от усердия на работе?
С и л ь в а й. А если найдется доброволец?
П р о ф е с с о р. Вы полагаете… это возможно?
С и л ь в а й. Ну, например… например, я!
П р о ф е с с о р. Вы?
С и л ь в а й. Ваш эксперимент не прошел зря! По-моему, он вообще не был ошибкой… У него… великое будущее!
П р о ф е с с о р. Вот так же когда-то думал и я.
С и л ь в а й. Ошибка заключалась вовсе не в эксперименте. А в выборе пациента.
П р о ф е с с о р. Как прикажете вас понимать?
С и л ь в а й. Даниэль Гашпар, де-факто, — человек посредственного интеллекта. И потому использовал результат вашего эксперимента в соответствии со своим уровнем. Весьма посредственным уровнем, господин профессор!
П р о ф е с с о р (заинтересованный, бормочет). Интересно… интересно… Продолжайте!
С и л ь в а й. Человек, обладающий бо́льшим объемом серого мозгового вещества, мог бы… (Колеблется.)
П р о ф е с с о р (напряженно). Ну, ну!
С и л ь в а й. Господин профессор! (Он явно уже все продумал и взвесил.) Подчас жизнь ставит нас в весьма сложные и деликатные ситуации. Когда необходимо сказать: д а или н е т! И это всегда, де-факто, большой риск. (Взволнован.) Но если бы некто… предположим, я… мог существовать в двух подобиях… Он бы в любой ситуации мог сказать одновременно и «да» и «нет»!
П р о ф е с с о р (с грустью). И всегда был бы прав. И никакого риска, верно?
С и л ь в а й. Совершенно верно! Он бы никогда не ошибался! Был бы застрахован вдвойне! Ну как, возьмете меня?
П р о ф е с с о р (в раздумье). Где вы теперь работаете?
С и л ь в а й. В настоящий момент — на поприще филуменистики.
П р о ф е с с о р. А это что за штука?
С и л ь в а й. Научно-исследовательский институт этикеток для спичечных коробков. (Кланяется.) Я его директор.
П р о ф е с с о р. И там директор? Вы и в этом разбираетесь?
С и л ь в а й. В филуменистике? Кто же в ней может разобраться! (Пожимает плечами.) А посему, де-факто, абсолютно безразлично, кто возглавляет этот институт. (Настойчиво.) Так что же, по рукам?