Л у и д ж и (прерывает ее). …налетели, как саранча, и сожрали там все! (Приближается и останавливается лицом к лицу с доньей Долорес.) И вы, мадам Саранча, тоже хотите сожрать… мое сердце!
Д о н ь я Д о л о р е с. Не смейте меня оскорблять… опомнитесь, Луиджи. (С усилием овладевает собой.) Так мы с вами никогда не договоримся.
Л у и д ж и. А нам и не о чем договариваться.
Д и а н а (неожиданно). Даже папа не хочет этого!
Д о н ь я Д о л о р е с (угрожающе). Диана!
Л у и д ж и. Спокойно, мадам! (Диане.) Чего не хочет ваш папа?
Д и а н а (колеблясь). Чтобы ваше сердце было получено таким вот образом.
Д о н ь я Д о л о р е с (зло). А как же иначе получить его, если у нас нет денег?!
Д и а н а. Но папа вообще не хочет…
Д о н ь я Д о л о р е с. Перестань, дура!
Л у и д ж и. Что вы на нее все время кричите? Бедная девочка!
Д и а н а. И папа… бедный папа…
Д о н ь я Д о л о р е с (шипит). Перестань! Ни слова, не то я…
Л у и д ж и. Замолчите-ка вы сами, иначе я не дам вам сердце… (Диане.) Я хочу знать, что с вашим папой. Почему он бедный?
Д и а н а. Дело в том, что… мамочка…
Д о н ь я Д о л о р е с. Замолчи ты, ради бога!
Л у и д ж и. Смелее, не бойся!
Д и а н а. Мамочка очень… очень… ну, темпераментная… а…
Л у и д ж и. А папочка?
Д и а н а (выпаливает не задумываясь). А папочка вечером больше любит читать…
Д о н ь я Д о л о р е с. Замолчи! Как тебе не стыдно!.. Что за вздор ты несешь?
Л у и д ж и. И вот теперь мамочка добывает для бедного папочки новое сердце… (Невесело улыбается.) Новый мотор для спальни… Чтобы у нее снова был прежний Рамон.
Д о н ь я Д о л о р е с. Она не понимает, что говорит. Диана ведь еще совсем ребенок. (Шипит дочери.) Ведь ты же все испортила, дура!
Л у и д ж и (оглядывает Диану). Как раз наоборот. Этот ребенок начинает мне нравиться. Видно, у вашей Дианы неплохая голова!
Д о н ь я Д о л о р е с (оживляясь). Не только голова, Луиджи! Не только голова!
Л у и д ж и. Сколько ей лет?
Д о н ь я Д о л о р е с. Восемнадцать. У нас в Мексике женщины созревают быстро, как апельсины. Я вышла замуж в шестнадцать.
Л у и д ж и. У нас на Сицилии говорят: яблочко от яблоньки недалеко падает…
Д о н ь я Д о л о р е с. В наших жилах течет креольская кровь! Кровь рода Сальтамонтес. (Страстно.) О, это огонь… настоящий огонь, Луиджи!
Л у и д ж и. Ну хорошо. (Деловито.) Однако я должен в этом убедиться. А уж после приму окончательное решение. (Кивнув Диане.) Подойди-ка поближе, дитя мое!
Диана не двигается с места.
Д о н ь я Д о л о р е с. Ты что, не слышишь?.. (Резко подталкивает.) Тебя зовет дядя Луиджи.
Л у и д ж и. Еще ближе.
Донья Долорес подталкивает дочь к Луиджи.
Л у и д ж и. Достаточно. А теперь хорошенько прижмись ко мне.
Диана по-прежнему стоит неподвижно, и донья Долорес кладет руку дочери на плечо Луиджи.
Л у и д ж и. А теперь поцелуй меня.
Д и а н а (вскрикивает). Нет… Нет!..
Д о н ь я Д о л о р е с. Не ори, чего ты боишься? Не укусит же он тебя!
Д и а н а. Я не хочу, мамочка… Не могу! Нет, нет!
Д о н ь я Д о л о р е с. Не возражать! Делай, что тебе говорят! (Насильно поворачивает ее лицо к Луиджи.) Ведь я же не хочу тебе зла, детка!
Луиджи сжимает девушку в объятиях. Сопротивление Дианы постепенно ослабевает.
Д о н ь я Д о л о р е с (шепчет). Ты чувствуешь этот огонь, Луиджи?..
Л у и д ж и (бормочет через плечо). Ступайте-ка немного прогуляться, мадам Кобылка. А тюремщик пусть запрет дверь.
Донья Долорес понимающе кивает и на цыпочках направляется к двери.
Д и а н а (душераздирающе). Мамочка… Мама, мама!
Д о н ь я Д о л о р е с (оборачиваясь, холодно). Что тебе… чего ты кричишь?..
Д и а н а (в объятиях Луиджи). Ты же мне всегда говорила, что… что это грех!
Д о н ь я Д о л о р е с (закатывает глаза, крестится). Покаешься на исповеди, несчастная!..
Луиджи и Диана застывают в долгом поцелуе. Диана покорилась своей судьбе. Мать ее, едва выйдя за дверь, сталкивается с возмущенным м а й о р о м и И з а б е л ь.