И именно потому, именно потому нельзя было оставлять его речь без ответа.
— Не с богами, а за пределами их круга обитает благочестие единичной души, за пределами государства, за пределами народа; пускай забота богов ограничивается только народом, пускай они и знать не хотят о единичном человеке — душа едва ли нуждается в богах, которых она сама себе создала; что ей боги, тот или другой, когда она один на один ведет благочестивую и смиренную беседу с Непостижимым?..
О сокровенный глагол божественного собеседника! Пока не пронзен незримый белесый покров, пока не прорвана пелена, натянутая меж высью и бездной, молитве нашей ответствует лишь ее собственное эхо; недостижимым остается бог и не дает ответа.
Но Цезарь ответил:
— Если под предлогом этих благочестивых бесед — истинность коих, впрочем, никем, даже и самим тобой, не может быть подтверждена, — если под их предлогом ты намерен снять с себя всякие обязательства по отношению к государству и к народу, вдохновлявшему твое творчество, то я могу такое намерение понять, хоть и не могу его одобрить; но если цель твоих речей — принизить исконную нашу веру и поставить римское благочестие вровень с благочестием варваров, то я вынужден буду тебе напомнить, что сам же ты назвал египетские божества мерзкими чудищами…
— Благочестие неделимо, и, по мне, уж лучше варвар, понимающий благочестие как неустанное совершенствование, нежели римлянин, закрывший свою душу для всякого совершенствования.
С несколько рассеянным видом, с этаким скучающим вниманием Цезарь выслушал его и ответом своим как бы подвел итог:
— Благочестие, порождающее чудищ, — это не благочестие, государство, почитающее чудищ, — не государство; нет, благочестие немыслимо без богов, оно немыслимо без государства и без народа, и оно возможно лишь в общности, ибо лишь в рамках общности, в рамках всего римского отечества, неотделимого от своих богов, может человек обрести связь с божеством.
— Но никакой общности никогда бы не возникло, если б единичная душа не нашла непосредственного пути к обретению связи с небесными тронами; лишь те деяния наши, что устремлены к служению небесным силам, служат также и интересам всей общности в земных пределах.
— Ты проповедуешь весьма опасные новшества, Вергилий; они отнюдь не на пользу государству.
— Следуя им, государство и станет искомым царством; из государства граждан вырастет царство людей.
— Ты подрываешь устои государства, низвергаешь стройное здание в хаос расхлябанного равенства, ты раздробляешь все скрепы, ты разрушаешь прочные узы, связующие народ.
Всю усталость Цезаря как рукой сняло; новый поворот разговора задел его за живое, и речь его звучала теперь даже страстно.
— Скрепы определяются человеком… законом человеческим.
— Законом? Вот уж чего у нас хоть отбавляй! Сенат только и делает, что плодит дурные законы… Народ жаждет порядка, но, уж конечно, не этих вероломных законов, исподволь разрушающих его основы, да и государства тоже… Но ты в этом, право же, ничего не смыслишь.
— Царство растущего благочестия не разрушает государство, а превосходит его, оно не лишается своей народности, а воспаряет над нею… Народ — да, народ взыскует порядка, но человек взыскует познания; ему он служит в своем благочестии, и коли будет дано ему познание, то и будет создано новое царство, царство, осененное законом познания, осененное благодатью, — порука творения.
— Ты говоришь о творении так, будто его можно наладить государственными постановлениями. К счастью, в сенате твой закон познания отклика не найдет, иначе творение недолго бы протянуло.
— Когда человек отрекается от познания, когда он утрачивает истину, он утрачивает и свою сопричастность творению; конечно, забота о творении — не дело государства, но урон, наносимый творению, колеблет и государство.
— Решение этого вопроса мы уж предоставим богам. А что до остального, то ты не можешь не признать, что я все-таки не сидел сложа руки; я заботился об успехах человеческого знания, насколько это было в моей власти, и впредь буду о том заботиться. Увеличилось число публичных школ — не только в Италии, но и в провинциях, и я уделяю особое внимание тем видам более основательного обучения, которые обеспечивают нам постоянный приток толковых врачей, зодчих, строителей водопроводов; я основал далее, как тебе хорошо известно, Аполлонову и Октавианову библиотеки, а уже существующие библиотеки постоянно обеспечивал новыми пополнениями. Но до этих начинаний народу заботы мало: народные массы хотят не накопленных знаний, а впечатляющих однозначных образов, смысл которых им понятен.