Портной разжигал во дворе утюг. Увидев Зайца, он поставил утюг на два камня и сверху нахлобучил на него трубу. Труба давала тягу и раздувала жар. «Ух ты! — сказал портной. — Мериканская штучка!» — «Мало сказать, мериканская, — отозвался Заяц, — а в самой Америке сделана». Портной ощупал комбинезон, рассмотрел строчку и карманы и сказал: «Тамошние портные, видать, и не метают, а прямо строчку ведут. А мы тут над наметкой глаза портим». — «Сразу видно, что не метали, — согласился с ним Заяц. — Станет тебе мериканец метать». Пока они разговаривали и Заяц вертелся перед большим зеркалом, пришли, прослышав про комбинезон, и два других опекуна. «Гляди-ка, — сказал Истрати, — нам такого ни в жисть не выдумать». А Зарко Маринков заметил, что в таком комбинезоне Заяц и самолет может вести заместо летчика. «Везучий ты человек, — сказали они, — все думали, что ваш сродственник помер давно, а он гляди чего прислал». — «Зачем ему помирать, — отвечает Заяц, вертясь перед зеркалом. — Он не писал, потому как в другое государство переезжал, а потом еще в другое и только потом уж до Америки добрался».
Брат Велики когда-то давно уехал в Аргентину. Он написал оттуда, что доехал, что Аргентина такая же большая, как Европа, хотя Европу он никогда не видел. Он писал, что недоволен и другие тоже недовольны, потому что тамошние помещики вначале обещали платить по два песо, а когда они приехали на место, объявили, что поденная плата будет полтора песо. Они ведут переговоры и, если удастся, отправятся в Колумбию резать скот, в Колумбии скота много, а резать некому. Там вроде обещают платить по два с половиной песо, но никто еще туда не ездил и не может сказать, как там платят на самом деле. На всякий случай он предупреждал, что может прошвырнуться в другое государство, но одновременно сообщал свой адрес, чтоб писали ему, если что: Аргентина, Кордова, Кантера Сампахо. Заяц написал ему ответ, много букв потратил, но немало букв и сэкономил; когда на всем приходится экономить, это отражается и на письме. Привыкнув всегда жаться, Заяц и здесь старался употреблять поменьше букв и только кое-где всаживал какой-нибудь знак препинания, иногда совершенно произвольно. Знак восклицания он, например, поставил еще до обращения, потому что хотел, чтоб его шурин удивился еще раньше, чем начнет читать. Заяц любил и восклицательный знак, и вопросительный и разбросал их по письму, чтоб письмо получилось позаковыристей.
В письме можно было прочесть, среди прочего, и такие строки:
«…в оба гляди? штоб по два Песо а то мать их кажный стараеца омануть потому помещики, как и нас оманывали когда строили мос и подрядчик сказал будут платить пидесят левов и работать по восемь часов, а плату нам скостили и работали по девять часов какие девять по десять работали, да тут Огос (он имел в виду реку Огосту) разлилася и село залила и рельсу одному мужику на ниву закинула, а мы жилы надорвали пока тащили, а подрядчик по уговору не заплатил штоб его! одно заплатил другое не заплатил и укатил в Берковицу на мотоцикле а нам что делать пятки! смазали айда к Тодориным Куклам в монастыре работу искать а монастырь штоб его тоже нас оманул потому обещали барана зарезать а зарезали овцу больную дак у Косты два дня слюна текла и гумен водосвет служил штоб ему потому виноватый за ту овцу. Дак и ты бери коли можеш по два Песо потому как поедете Калумбию скотину резать то же может получица как у нас в монастыре где мы паршивую овцу ели? Потому всякий тебе обещает и оманывает а как работать начнет дак задний ход дает и глядит как тебе плату скостить. У нас в деревне все по-старому намедни бешеная собака пробегала дак мы ее убивать ходили человек питнацать и пока за ей бежали душа вон но у ей тоже душа вон и в овраг упала а Петраки ее колом по голове шарахнул и каюк. То ли дохлого жаворонка сожрала мать ее то ли по какой другой причине сбесилась!»
Сообщив шурину все, что требовалось, Заяц еще раз посоветовал ему не ездить в Колумбию, а зацепиться за Аргентину и выговорить себе два песо поденной платы. Адрес он написал на глазок и отправил письмо в путь, в Аргентину. Тут я должен сказать, что, хотя письмо было отправлено еще до второй мировой войны, оно еще не добралось до Каптера Сампахо, а скитается по бог весть каким почтовым конторам и обрастает печатями. Однако Заяц этого не знал и позднее, когда брат его жены написал из Америки, был очень горд и доволен, что тот послушался его и не поехал резать скотину, потому как чем дальше ты забираешься, тем тебя нахальнее обманывают. Но побродил шурин по свету немало, прежде чем поселиться в Детройте, о чем сообщал мимоходом в своем письме.