Низенький пильщик первым доел свою кукурузу и прошел по тротуару метров двадцать, чтобы бросить обглоданный початок в бачок для мусора. Он шел, подражая походке девушек, причем довольно удачно, тем более что у него было плоскостопие. Выбросив початок, он оглянулся на своего напарника. Тот уже успел доесть свой початок и тоже плавно покатился к бачку для мусора. Вслед за тем они вместе повернули к своей мерно пыхающей машине, шли оба медленно, вразвалку, даже не шли, а катились, но на полдороге были вынуждены остановиться, потому что навстречу им двигался человек, обхвативший двумя руками палку. Двигался он с невиданной скоростью.
Это был брат Георгия Владимирова. Брат Георгия Владимирова тоже живет на Волгоградском проспекте, напротив нас. Он всегда ходит стремительно; одна штанина короче другой, не достает до лодыжки, в руках всегда палка, хотя я ни разу не видел, чтобы он на нее опирался. Верней будет сказать, что он не ходит, а летает, обхватив палку так, будто это не палка, а ракета, и, подхваченный ее реактивной силой, он лишь изредка касается подошвами земли. Даже когда надо задержаться на перекрестке, пропуская троллейбус или автомобиль, брат Георгия Владимирова впадает в такое нервное беспокойство, что кажется — вот-вот взмоет над тротуаром и, крепко обхватив руками палку, перелетит на ту сторону…
Так вот, увидав человека, который с палкой в обнимку мчится по тротуару, и одна штанина у него от скорости укорачивается, пильщики остановились на полдороге, обернулись ему вслед и молча пошли дальше к своей циркулярке, уже и не пытаясь подражать модной девичьей походке. Наоборот, они попробовали воспроизвести стремительную походку брата Георгия Владимирова, но должен сказать, что у них только туловища были устремлены вперед, ноги же отставали. Вернувшись к циркулярке, они посидели немного на металлическом дышле, потом тот пильщик, что пониже, встал и направился к табачному ларьку за сигаретами. Я видел, как он возвращается, курит, кашляет, сплевывает на тротуар и снова принимается дымить. Он подсел на дышло к напарнику, тот тоже закурил, оба закашлялись и, не докурив, бросили сигареты на мостовую. Проезжавшие мимо машины сплющили окурки.
Пильщики еще раз окинули улицу взглядом из конца в конец — похоже, что того, кого они поджидали, не было, — и собрались уходить. Низенький собрал деревянные чурки и спрятал в ящик, высокий принялся манипулировать железным рычагом. Циркулярка запыхала, мимо прошествовал в развевающейся рясе отец Гаврила. Отец Гаврила нес под мышкой буханку хлеба и бутылку растительного масла «Нива». Он кивнул пильщикам, что-то проговорил (должно быть, «Бог в помощь!»), те, не отрываясь от дела, ответили. Низенький взялся за дышло, потянул к себе, циркулярка повернулась кругом, высокий запустил мотор посильнее, приводной ремень завертел ось, и циркулярка покатилась по тротуару.
Это была очень маневренная машина, на квадратном метре площади разворачивалась на триста шестьдесят градусов. Ее железные колеса были обхвачены толстой резиной, так что никакого железного топота, она мягко, неслышно двигалась по бетонным плитам. Пильщик, который шел впереди, направлял ее с помощью дышла, а тот, кто сзади, возле мотора, орудовал рычагом, ускоряя или замедляя ход. На троллейбусной остановке пильщики остановились возле афишной тумбы, мотор теперь лишь изредка подавал голос. На остановке стояла группка мужчин и женщина в красном плаще-болонья с ребенком на руках. Мужчины, судя по одежке, были приезжие из провинции, только один красовался в двубортном пиджаке с оттопыренными лацканами и в шляпе. Он вручил каждому по троллейбусному билетику, объяснил, что движение здесь бескондукторное, велел, когда сядут в троллейбус и доедут до такой-то остановки, слезть, а потом идти по той же стороне и чтобы не вздумали, как слезут, переходить на другую сторону, тогда наверняка заплутают. Приезжие мотали головами, сжимая в руках билетики, а человек в двубортном пиджаке продолжал вдалбливать: «Не вздумайте, как сойдете, переходить на другую сторону, заплутаете! Как сойдете, туда не переходите, а переходите сюда — ясно, нет, куда переходить, потому если надумаете свернуть сюда, ни в жисть на место не попадете и еще больше заплутаете. Поэтому, как сойдете, сразу, значит, на эту сторону! — Он показывал, как они сойдут и как сразу же повернут туда-то и туда-то. — Да нет, не так, как сойдете, сразу, значит, поворачивайте сюда!» И он опять показывал, как они сойдут и куда не надо сворачивать, после чего напомнил, что, когда сядут в троллейбус, надо самим прокомпостировать билетик, в троллейбусе такие специальные дыроколы, так, значит, сами прокомпостируют, а как доедут, то сразу же, значит, свернут сюда, а не туда, а то непременно заплутают. Он проедет с ними всего одну остановку, там пересядет на трамвай, а им ехать еще четыре остановки, на пятой сходить и сразу поворачивать сюда, а не туда. Пока человек в двубортном пиджаке объяснял, а прочие слушали, сжимая в руке билетики и покачивая головой, подошел троллейбус. «Спиридон, ты-то соображаешь, как-никак закупщиком был, — сказал человек в двубортном пиджаке и один из первых поднялся в троллейбус. — Ты-то хоть понял, что, как сойдете, на ту сторону не переходите, а сразу сворачивайте…»