Закусочная, именуемая «Шанхай», находится в самом конце Волгоградского проспекта, по правой стороне, вплотную к товарной станции. Если встать на углу Волгоградского и проспекта Дондукова, перед вами откроется уходящая вниз улица, обсаженная высокими тополями, с кустами роз на клумбах посередине мостовой. Первое здание справа — Красный Крест, за ним жилой дом, дальше отделение ИСУЛа, еще дальше швейная мастерская, клуб, кафе-кондитерская «Дунай», аптека и сквер. От сквера влево идет Искырская улица, где находится психоневрологический диспансер, справа есть еще один диспансер, филиал того, что на Искырской, — там лечат, если не ошибаюсь, в основном алкоголиков. Затем тянутся гаражи, пекарня, за пекарней — небольшой переулок, потом школа, два гастронома, мужская парикмахерская, скульптурное ателье, мясная лавка, киоски спортлото, молочная, лесопилка, где есть два строгальных станка и можно, уплатив по таксе, самому обстругать себе доску, бензоколонка (кажется, я уже о ней упоминал, пильщики заправляли там свою циркулярку) и, наконец, круглое здание, где помещается типография, печатающая пригласительные билеты и визитные карточки. За типографией и находится «Шанхай». Есть там еще несколько слесарных мастерских, мастерские газовой сварки, вулканизации автомобильных покрышек, мастерская, где, кажется, ремонтируют кузовы машин, а также станция техобслуживания, где красят машины из пневмопистолета.
Постоянные посетители «Шанхая» — рабочие соседних мастерских, а зимой сюда заглядывают, чтобы стоя пропустить по рюмочке, владельцы печек, работающих на солярке. Чем топтаться на холоде, дожидаясь очереди у бензоколонки, лучше потоптаться перед буфетной стойкой в «Шанхае».
В тех кафе, что в центре города, теперь буфетных стоек уже не увидишь, там сверкающие никелем бары, и женщин за этими барами именуют не буфетчицами, а барменшами. Центр Софии обзавелся в последние годы несколькими молочными барами с итальянскими тостерами и знаменитым кафе «Бразилия» с вентилятором и попугаем. Попугая каждую неделю привозили нового, так как из-за табачного дыма ни один больше недели не выдерживал, подыхал. Посещают «Бразилию» главным образом интеллектуалы нового типа, да еще девицы в молочно-белых колготках, которые не ходят, а как бы плавно катятся, носки вместе, пятки врозь. Должен отметить, что, пока разворачивалась история с циркуляркой, в «Бразилии» стали появляться уже и первые дамские брюки. В тех же краях, неподалеку, находится писательское кафе с искусственным камином, но оно во время циркулярки еще не было полностью освоено, так что там появлялись в основном мини-юбки. Думаю, что со временем там появятся и дамские брюки. Я не собираюсь, естественно, описывать здесь все центральные кафе и рестораны, упоминаю о них только затем, чтобы указать, что это заведения нового типа, с баром и барменшами. В старых заведениях, таких, как «Шанхай», имеется только оцинкованная стойка и буфет со всякими напитками. Женщина, обслуживающая посетителей, именуется буфетчицей, основное ее занятие — нацедить пива, вымыть кружки и снова наполнить их пивом. Пиво вытесняется из бочки сжатым воздухом.
Перебирая все это в памяти, я дошел до «Шанхая». Перед входом, на тротуаре, стояла циркулярка, мотор время от времени вскрикивал «Пых!..», водный охладитель булькал, в нем варились и кувыркались два кукурузных початка. Деревянный ящик стал ярко-красным, было видно, что он выкрашен совсем недавно.
Оба пильщика стояли, опершись локтями на оцинкованную буфетную стойку, перед каждым кружка с пивом. Они слушали буфетчицу, полную, крепко сбитую бабенку в черном халате с закатанными по локоть рукавами. Черный халат был украшен белым воротничком, такая же белая ленточка перехватывала волосы. Слегка наклонив кружки, буфетчица наливала из крана пиво, рейкой снимала пену, доливала еще немного, но работа ничуть не мешала ей вести беседу. В перерыве между двумя кружками она выходила к черному ходу и кричала: «Пенко, слышь, Пенко-о, осел несчастный, ты учишь уроки или не учишь, не выучишь — уши оборву, так и знай!» Возвратившись за стойку, она опять принималась наполнять кружки пивом. «Вам тоже пивка?» — спросила меня буфетчица. «Да, тоже», — ответил я. Она подала мне кружку, опять пошла к черному ходу и опять закричала в открытую дверь: «Ты сколько выучил, осел несчастный, докуда дошел, а? Пенко, слышь, Пенко-о! — Прислушалась; никто на ее зов не отвечал. — Уши оборву!» — С этой угрозой она снова вернулась к крану.