Аврам Укротитель и Илийко с флагом возвращаются к своей группе.
П е т у ш о к. Ты б им сказал, дядя Аврам, мол, на чужой каравай рот не разевай! Сказал бы, они б и убрались восвояси!
И г о. Эй, сукины дети!.. Сейчас вы обмараетесь и сломя голову броситесь наутек. И слушайте меня внимательно, не то заскулите потом — что ж, мол, вы нам раньше не сказали! А мы вам скажем, да так, что за тридевять земель слышно будет! Эге-ге-ге-е!
Эхо отвечает ему: «Эге-ге-ге-е-е!»
Слышите? Вон оно какое, наше эхо, — что мы ни скажем, по всему свету разнесет!
А в р а м Ч е л н о к. Весь свет знает, что мы и ни мать, и ни мачеха, а ребята-молодцы, что мы из всех Аврамовых Хуторов выше всех забрались и что никакие сексуальные проблемы нам не страшны! Громы и молнии расположились вокруг, словно это их пастбище, посреди них расположились мы, а сверху расположился этот бродячий пузырь. И нечего нам ловить его за хвост, потому что мы вам так хвост накрутим, что вас, как прошлогоднюю листву, отсюда ветром унесет! И коли вы нам ультиматум предъявляете, чтоб мы отступились, так мы заявляем: отступать нам некуда, потому как прямо за нами начинается небо!.. Еще древний хан Крум, предок наш, говорил: кто не хочет мира, тот получит секиру, и мы это знаем наизусть, и нечего вам мотаться с белым флагом взад-вперед, будто челноку, и пугать нас Библией и Соломоном, потому что мы тоже с Библией знакомы. И если уж на то пошло, то вы как раз и есть мачеха, а не мать! Были бы вы матерью, вы б упали перед нами на колени и сказали бы: «Не режьте его, возьмите его целиком!» Но вы этого не сказали, а хотите поймать его за хвост! Вы, даже когда блоху увидите, пальцы облизываете и начинаете ее воспевать!.. А ну, ребята, вперед! Братья, хватайте свою бочку!.. Ох, терпежу больше нет! Раз, два! Раз, два!
Аврам Челнок начинает маршировать на месте, рядом с ним становятся Иго и братья Петр и Павел с бочкой. Все четверо маршируют на месте и воинственно запевают солдатскую, песню времен Освободительной войны: «Бой наступает, сердца наши бьются, вот уже крики врагов раздаются!» Спев первый куплет, они замолкают и останавливаются по стойке «смирно» лицом к противнику.
Учитель Киро и его команда вскакивают, строятся и по знаку учителя начинают маршировать на месте, воинственно запевая: «Бой наступает, сердца наши бьются, вот уже крики врагов раздаются!» Спев первый куплет, они застывают по стойке «смирно» лицом к противнику. Казалось бы, теперь должна наступить тягостная тишина, предшествующая бою, но тягостная тишина не наступает, потому что издалека, из глубины сцены, раздается чей-то свист. Тот, кто свистит, подходит ближе, и мы видим молодого человека в полувоенной форме. Это А в р а м ч о, вооруженный деревянными двурогими вилами для сена. Он насвистывает мелодию «Бой наступает, сердца наши бьются» и на ходу делает выпады вилами, напоминающие упражнения на военном плацу. Судя по этим выпадам, Аврамчо идет в атаку. Когда он подходит к линии, на которой расположились две противоборствующие группы, группа Аврама Челнока бросается на него в атаку с криками: «Держи его! Атакуй!» Аврамчо пятится, не замечая группы учителя Киро, и попадает в руки его людей. Они тут же берут его в плен, связывают и затыкают рот платком.
А в р а м Ч е л н о к. Ишь византиец коварный!
У ч и т е л ь К и р о. И он к дележу рвется!.. Кто ты такой, что путь нам преграждаешь?
Аврамчо отчаянно дергает головой, пытаясь объяснить, кто он такой, но не может, потому что рот у него заткнут платком, а самого его привязали к вилам. Он начинает медленно кружиться вокруг вил, чтобы те, кто захватили его в плен, могли осмотреть его со всех сторон. В глубине сцены появляется М а т к и н а Д у ш к а с мешком в руках. Он издали машет рукой и кричит.
М а т к и н а Д у ш к а. Погодите!.. Опомнитесь!.. Вы что, рехнулись?!
У ч и т е л ь К и р о. Кто ты такой и что за ветер тебя принес?
М а т к и н а Д у ш к а. Я — это я, и я Маткина Душка! Уф, пока вас догонял — душа вон! С ума вы спятили… или дурман-травы нанюхались, или белены объелись? Ослепли совсем или глаза вам застило — как слепые друг на друга наскакиваете да еще человека в плен берете! Как же это можно — в плен!.. Это же болгарская армия! (Перерезает веревку, освобождая Аврамчо, и вынимает платок у него изо рта.)