…В ту ночь выстрела не было, да и вообще выстрелы по ночам раздаются редко, и Левшонок с плешивым Илией вернулись в деревню. Далеко в горах мерцал, догорая, можжевельник, подожженный пастухами, которые освобождали землю под новые пастбища. На балконе Левшонок увидел прыщавую жабу, которая произвела такое сильное впечатление на Опекуна, когда тот приходил с арбузом, чтобы порасспросить их и выяснить, почему труба над домом дымится целыми днями, почему они с бабкой не показываются днем ни на улице, ни во дворе, а выходят только по вечерам и рубят дрова при свете фонаря, и вся деревня слушает, как топор вонзается в колоду. Пока Левшонка не было, жаба вскарабкалась по ступенькам, забилась в угол балкона и теперь смотрела на него, вытаращив глаза. Собака, нагнувшись, понюхала ее и отпрыгнула в сторону. Бабка появилась на пороге с метлой в руках, она ждала, пока Левшонок войдет, чтобы разровнять метлой разбросанную на балконе золу из очага. Утром она взглянет на балкон и узнает, приходил ли ночью кто-нибудь или что-нибудь, есть ли на золе следы. Однако, кроме следов, оставленных Опекуном, цыплячьих крестиков и отпечатков собачьих лап, она ничего на золе не заметила, хотя рассматривала ее очень долго.
Левшонок лег и спал без просыпу до следующего полудня. Когда он открыл глаза и окинул взглядом комнату, зеленый сад под окном и горы вдали, ему показалось, что он спал очень долго, несколько дней или, может, целую неделю. Очень уж далеко отодвинулись от него и рубка дров при свете фонаря, и приход матери, заглянувшей к ним после кладбища, и его приключение в чужом огороде, и почтовый ящик, со стуком поглотивший письмо Димке, и то, как он сидел на холме, у молельного камня, в ожидании выстрела. Очень далеким показалось ему все это, чуть ли не сновидением, окутанным бледным, сумеречным светом, каждое событие держалось в его сознании серым пятном с размытыми контурами и смешивалось с другими событиями. Левшонок почувствовал, что горы начали наступать, они все ближе и ближе придвигались к деревне и к Выселкам и виднелись все отчетливее. Приблизилась и железная ретрансляционная телевизионная вышка с металлическими глазами, круглыми и выпуклыми, как у лесной совы.
Отчетливый скелет телевизионной вышки напомнил Левшонку, что на этих днях его учитель литературы Апостолов должен выступать по телевидению. Левшонок присутствовал на записи во дворе учителя. С помощью телевидения Апостолову предстояло обратиться ко всем жителям городка, а также и всей страны, но во всей стране его не знали, знали его только в нашем городке… В записи, кроме Апостолова, участвовал еще Левшонок (они с учителем пилили бревно на буковом чурбане, одно и то же бревно пришлось пилить три раза), учитель физкультуры Ангел Вентов, который пришел сильно надушенный, бодрый, в теннисной майке с изображенным на ней морским коньком, лесник со шкурой убитого зимой волка и барашек; участвовала и жена Апостолова, она подавала на стол чай из трав в русских стаканах. Барашек был предоставлен для съемок самим телевидением, после окончания записи его съели в каштановой роще за городом; но это произошло на следующий день, когда все уже было снято и на пленке была запечатлена беседа с Апостоловым о физическом и умственном труде или, как выразился учитель, о работе ума и работе рук…
Глядя на то, как горы подступают к деревне и собирается гроза, Левшонок чувствовал, что они зовут, притягивают его к себе. Хребет громоздился на хребет, где-то между хребтами пролегала пропасть, на дне которой он когда-то видел лисиц и белые кости, но он вспомнил о ней на мгновение и тут же опять забыл. Горы вздымались ввысь так легко, что манили к себе, что-то обещали, и казалось, что если всматриваться в них подольше, то шагнешь прямо в окно и пойдешь вверх по сине-зеленому склону. Поднимешься сначала на один хребет, потом на следующий, там и наш городок, приютившийся в объятиях каштановых рощ, к которым чуть примешан бук, а сразу за рощами громоздится сама сердцевина Балканских гор, могучая и величественная. Не может человек, поднявшись на этот могучий и величественный склон, не ощутить в себе пусть самой малой, с песчинку величиной, частицы этого величия. Левшонок поднимался в горы с Апостоловым и Ангелом Вентовым и помнил, какое опьянение он тогда испытал. Ощущение это мгновенно, но след от него в душе человеческой долговечен!