Какие страшные, беспощадные слова! И как они убили весь Галин задор, все подготовленные ею речи. Она попыталась оправдаться:
— Как же можно так на человека?.. Кто видел, что я брала с клиентов деньги? Когда это было?
— Было, наверное, — сказал Буримов, — зря не написали бы!
— Выпарываю я эти пуговицы и воротники выпарываю, я не отказываюсь… И складки другой раз зашиваю… Вон какое хозяйство завела…
Галя выкинула на стол большую коробку из-под печенья, в которой держала иголки, нитки, лезвия безопасных бритв.
— Вы, товарищ Буримов, скоро год у нас работаете, а у меня на пункте всего второй раз. И то условиями моего труда не поинтересовались. Сколько человек я необслуженными отсюда отправляю — вы спросили? Иной раз сама удивляюсь, до чего у нас народ терпеливый. Валентин Николаевич, не говорила я вам про срочную чистку? Не предлагала посадить сюда человека на мелкий ремонт, на эти самые пуговицы?
— Товарищ Акинина, это сейчас к делу не относится.
— Может быть, и я уже к делу не отношусь?
Они оба молчали. Это было невыносимо.
— Разве я плохо работала? Валентин Николаевич, я ведь три благодарности получила… Сколько предложений внесла…
Ответил Буримов:
— А сейчас мало быть хорошим работником, товарищ Акинина. Сейчас кроме работы высокий моральный облик требуется.
В эту минуту Галя увидела Анатолия. Он пришел! Он стоял у двери и заглядывал в магазин, прикрыв лицо с боков ладонями.
Она сорвалась из-за прилавка к двери. Ей казалось, что пришел ее защитник, ее опора, ее спасенье.
— Я стенную газету порвала!
— С тебя станется, — недовольно сказал Анатолий.
— Толя, а ты верно придешь? Конечно, лучше домой. Часов в восемь, да?
— Ты что, постриглась, что ли?
— Нет. Просто ты меня давно не видел. И сегодня не пришел бы, если б я не позвонила. Да?
— Не знаю. Ты иди. Тебя там ждут.
— А я знаю, — упрямо повторила Галя, — я знаю.
— Ты опять хочешь со мной поссориться? Я же сказал: приду.
— Подумаешь, одолжение великое! Можешь не приходить.
Он спрыгнул со ступенек и побежал по тротуару. Галя выскочила за ним на сырую, туманную улицу:
— Толя, погоди, Толя, ты знаешь, у нас новый жилец. Он заместитель начальника бюро обмена. Помнишь, ты меняться хотел со своей мамой, так можно его попросить.
Анатолий махнул рукой:
— Уже отказали.
— Так ведь, кажется, до трех раз можно подавать?
— Заместитель? — сказал Анатолий. — Интересно. Ну ладно. Пока.
— Так, значит, в восемь, да? Не опаздывай, слышишь?
Он кивнул. Придет.
Когда Галя увидела снова Валентина Николаевича и Буримова, вся история с газетой показалась ей не такой страшной.
— Вот уволите меня, Валентин Николаевич, кто вам тогда образцовый приемный пункт наладит? Так, чтоб полностью клиента обслужить. И спорем, и пришьем, и загладим, и поштопаем. И срочная у нас будет, и мех почистим, и страусовые перья… Верно?
Они оба удивленно смотрели на нее.
— Галя, зачем вы дурачитесь? — спросил Валентин Николаевич.
— Разве я дурачусь? Ведь скучно все о серьезном, Валентин Николаевич.
— Нет, это уж ни в какие ворота не лезет, — возмутился Буримов.
Но Галя уже не чувствовала к нему неприязни. Просто серый человек. А лицо у него совсем не плохое. Даже симпатичное. Она улыбнулась ему, сощурив глаза.
— А про дело я все серьезно говорила. Вообще-то я человек серьезный — вот спросите Валентина Николаевича.
Она стала готовить свое рабочее место к приему клиентов. Валентин Николаевич и Буримов еще раз обошли магазин. Обостренным слухом Галя уловила, как директор объяснял: «Просто шальная девчонка». А Буримов ответил: «Какая девчонка! Что вы, вполне самостоятельный человек!»
В этих словах было осуждение.
Прощаясь, Галя тихо попросила:
— Не надо суда, Валентин Николаевич…
Он хмыкнул.
— Работайте, — сурово сказал Буримов.
И хотя в голосе его не было никаких обещаний, Гале стало легче.
А вечером придет Анатолий. Он, конечно, забежал днем, чтоб отвязаться. Ему неприятно приходить к ней домой. Там соседи, разговоры, Тимка еще слишком маленький. Мужчины таких не любят. Но Анатолия надо приучать к ребенку Хватит уж быть дурой.
За работой Галя все обдумала. Немного ветчины, немного семги и сыру. Вот и весь ужин. Бутылку сухого натурального вина. В комнате грязь! Белый Тимкин ползунок, который ему так идет, в стирке.